Ассимиляция

— Интересный юноша, преподаватели хвалят, дисциплину умудряется поддерживать в своей группе на высочайшем уровне, команду готовит к будущим соревнованиям, в музыкальном коллективе принимает активное участие, в отношениях с женским полом сдержан и аккуратен, не гоняется за каждой юбкой, скорее избегает притязаний наиболее активных и навязчивых дам. — Ну ни хрена ж себе, осведомленность у нашего ректора на высшем уровне! А чего удивляться, судя по количеству жалоб от однокашников на своего старосту, стуки-перестуки здесь широко распространенная практика.

— По вашим словам, прям идеал, — просипел старший дознаватель, имя которого, как, впрочем, и остальных зрящих, мне так и не удосужились сообщить. — И действительно, на первый взгляд, самый обыкновенный студент. Нагловат, конечно, но, как бывший военный, меру знает. Меня смущает, с какой легкостью он нейтрализовал людей Хирака. Там были отнюдь не хлипкие юноши, а головорезы, прошедшие огни и воды. А ведь, судя по остаточному следу, магией юноша практически не пользовался, ну если только чуть-чуть в меру своих скромных сил. Бил сильно, но аккуратно, чтобы никого не прикончить ненароком, вязал профессионально, без нарушения кровотока в конечностях. Хотелось бы знать, кто, где и для каких целей готовит таких бойцов?

Тут голос подал средний по возрасту дознаватель:

— Ваша милость, а может…

Закончить фразу он не успел. Кажется, получил от босса знак замолчать.

Разговор продолжил старший:

— Понял тебя, Таймир, попробуем проверить эту версию. Уважаемый Амбис Триори, Влада под негласный надзор ордена брать пока не станем. Интуиция подсказывает, что это вполне порядочный юноша со своими принципами, ну и скелетами в шкафу, а также тараканами в голове. Это же надо, в одиночку захватить судно, при этом никого не отправить за Грань сущего! Чудеса, да и только! Однако ждем от вас, господин ректор, как от полноправного члена нашего братства зрящих, регулярных отчетов, касательно данного студента, исключительно на основе косвенных данных. Еще раз напоминаю: никакой слежки.

Дальше слушать не рискнул. Допил воду и, поблагодарив красотку, поспешил удалиться из приемной.

Интересные получаются дела. Оказывается, наш ректор один из зрящих. Никогда бы не подумал. До встречи с представителями зрящих, считал орден эдаким аналогом католической инквизиции — чуть что не так, сразу на дыбу или сразу на костер. Ошибся и несказанно рад этому факту. Встреча прошла на мирной ноте. Меня никто не запугивал, не угрожал пытками. Применили среднюю степень ментального воздействия и даже не поняли, что этот номер у них не прошел. Судя по реакции, следователи безоговорочно поверили в правдивость моих показаний. А то, что умолчал о чем-то — таки не соврал же.

По пути забежал к Накису, рассказал, что встречался с представителями Ордена Зрящих. Вполне предсказуемая реакция с моей стороны. Меня же никто не предупреждал о том, что нужно держать язык за зубами, поэтому предупредить товарища о том, что у меня все нормально, вполне естественный человеческий поступок. Теперь, даже если Накис, также является зрящим (чему я ничуть не удивлюсь, после недавнего откровения насчет ректора) и доложит своим кураторам, мой визит к нему будет расценен вполне адекватно.

Вернувшись в студенческую обитель, поймал себя на том, что начинаю тонуть в конспирологических хлябях. Постарался избавиться от посторонних мыслей и приступил к описанию общей маго-технологической схемы будущего музыкального синтезатора.

А часам к пяти меня оповестили с КПП, что доставлен оплаченный груз из музыкального магазина. Пришлось срочно мчаться к воротам. Расписался в квитанции о приемке товара, затем с помощью специально предусмотренных для транспортировки лямок взвалил ящик с фортепиано на спину и вернулся к себе. Распаковал инструмент, выставил за дверь доски и бумагу.

Сразу же, как закончил, уселся за пианино на специальный круглый стул с регулируемой высотой, что шел в комплекте с инструментом. Стандартная клавиатура семь октав и четыре дополнительные клавиши: три в низах и одна в верхнем звуковом регистре. На каждую октаву семь белых клавиш, пять черных. Две педали: форте и пиано.

Прогнал для разминки пальцев гаммы, как когда-то это делал ни Земле. При этом поработал педалями, чтобы убедиться в их функциональности. Инструмент настроен и готов к работе. Для поднятия настроения сыграл Собачий вальс. Затем перешел к Вольфгангу Амадею и его «Турецкому маршу», исполнил с душой и чувством. По настроению спел на английском «Let my people go» Луи Армстронга.

Краем глаза заметил, как в комнату входят студенты, проживавшие этажами ниже. Ладно, пусть слушают забытые мелодии предков. Из моей группы никого не было, поскольку все проживают в соседнем здании, данный факт, по непонятной для меня самого причине, воспринял с некоторой долей облегчения — возможно из-за того, что привык выглядеть в их глазах эдаким далеким от любых форм эстетизма брутальным дядькой.