Assassin's Creed. Ренессанс

– Судьям и мне было нелегко, – продолжал ведущий, вытирая вспотевший лоб, – но победитель в любом случае должен быть определен, и мы, посовещавшись, сделали свой выбор.

Ведущий наклонился и с заметным трудом приподнял Данте, переместив его в сидячее положение.

– Дамы и господа! Звание победителя и золотую маску получает… синьор Данте Моро!

Это решение толпа встретила сердитыми криками и свистом. Ведущему и судьям пришлось спешно ретироваться. Обозленные зрители бросались в них всем, что попадалось под руку. Эцио поспешил к Теодоре. Оба видели довольную ухмылку на синюшном лице Сильвио. Он помог Данте сойти с помоста и быстро увел на боковую улочку.

19

Вернувшись в «обитель» Теодоры, Эцио изо всех сил сдерживался, а Теодора с Антонио с тревогой следили за ним.

– Я видела, что Сильвио подкупил ведущего и судей, – сказала Теодора. – Но я ничего не могла сделать.

Антонио язвительно засмеялся, за что Эцио тут же наградил его сердитым взглядом.

– Понятно, почему Сильвио купил Данте золотую маску, – продолжала Теодора. – Они до сих пор трясутся за свои шкуры и не хотят, чтобы с дожем Марко приключилась какая-нибудь беда. Они успокоятся не раньше, чем увидят вас мертвым.

– Тогда их ждет множество бессонных ночей.

– Надо что-то придумывать. Празднество уже завтра.

– Я найду способ проследить за Данте, когда он отправится на торжество, – решил Эцио. – Подкрадусь к нему, сорву маску и…

– Как? – поинтересовался Антонио. – Убьешь этого несчастного stronzo?[116]

– А у тебя есть предложения получше? – накинулся на него Эцио. – Или ты не знаешь, что́ поставлено на карту?

Антонио примирительно поднял руки:

– Пойми, Эцио: если ты его убьешь, они отменят празднество и Марко скроется в своем дворце. И снова мы впустую потратим время! Нет, все, что нам нужно, – это украсть маску.

– Мои девочки вам помогут, – сказала Теодора. – Они все равно отправятся туда для увеселения гостей. Они отвлекут Данте, а вы завладеете маской. На празднике вам нечего бояться. Я там тоже буду.

Эцио недовольно кивал. Он не любил, когда ему указывали, как действовать, но сейчас он понимал, что Антонио и Теодора правы.

– Va bene[117], – сказал он.

Назавтра Эцио заблаговременно пришел туда, где, как он знал, должен будет пройти Данте. Солнце только что село. Поблизости прогуливались девушки Теодоры. Наконец появился и огромный телохранитель. Чувствовалось, он переусердствовал со своим нарядом: при всей дороговизне тканей одежда Данте выглядела достаточно безвкусно. Золотая маска болталась у него на поясе. Увидев его, проворные девицы взялись за дело: обступили Данте со всех сторон и, хихикая, повисли у него на руках. Постепенно маска передвинулась назад. Смеясь и болтая, куртизанки проводили Данте до места, где должно было начаться празднество. Точно рассчитав момент, Эцио бесшумно подкрался к телохранителю и срезал маску. Пока Данте отбрыкивался от девиц, молодой человек надел маску и быстро прошел мимо караульных, охранявших вход. Они ничего не заподозрили. Вскоре к ним подошел Данте. Ухмыляясь, он протянул руку за маской и обнаружил срезанные тесемки. Девушки, сопровождавшие его, растворились в толпе и успели надеть свои маски, став неузнаваемыми.

Данте сердито препирался с караульными, которым было строго-настрого приказано: без золотых масок никого не пускать. Эцио протолкнулся между гостями и остановился возле Теодоры.

– Вы добились желаемого. Поздравляю! – восхищенно сказала она. – Теперь слушайте. Марко предельно осторожен. Он не сойдет на берег, а останется на своем буцентавре[118]. Решил обезопасить себя полосой воды. Совсем близко к нему вам будет не подобраться. Придется искать наилучшее место для атаки.

Она подозвала нескольких куртизанок.

– Мои девчонки будут вам прикрытием.

Куртизанки, наряженные в серебристые и красные платья из атласа и шелка, вовсю хохотали и кокетничали с гостями. Внимание Эцио привлек высокий, благородного облика человек лет шестидесяти пяти. У него были ясные умные глаза и белая окладистая борода. Он разговаривал с венецианским аристократом, похоже своим ровесником. Маски обоих были узкими, оставлявшими бо́льшую часть лица открытой. В первом Эцио узнал Агостино Барбариго, младшего брата Марко. Случись что-нибудь с нынешним дожем, судьба Венеции, скорее всего, окажется у него в руках. Аудиторе подошел ближе и встал так, чтобы слышать их разговор.

– Честное слово, этим празднеством мой брат только опозорился, – посмеиваясь, сказал Агостино.

– Вы не имеете права так о нем говорить, – возразил аристократ. – Он – дож!

– Да, да. Он – дож. Я все время об этом забываю, – ответил Агостино, пощипывая бороду.

– Это его празднество. Его карнавал, и он тратит деньги так, как считает нужным.

– Он всего лишь номинальный глава Венеции, – уже резче сказал Агостино. – И тратит он деньги города, а не свои собственные… Карнавал – лишь часть его игры. Замах у него гораздо шире, и вы это знаете, – понизив голос, добавил младший брат дожа.