Assassin's Creed. Ренессанс

Издав пронзительный боевой клич, воинство Пацци быстро построилось и двинулось в южную часть города, горя нетерпением схватиться с кондотьерами Марио. «Только бы дядю и наших не застигли врасплох!» – с тревогой подумал Эцио. На площади у собора и так было жарко. Новые силы существенно увеличивали шансы Пацци на победу. Между тем сам Вьери отправился под защиту стен палаццо. С ним остались только телохранители. Трусом он не был. Значит, либо у него оставались дела, связанные с недавней встречей, либо он шел, чтобы сменить камзол на доспехи. Как бы там ни было, но скоро уже взойдет солнце, – сейчас или никогда.

Эцио вышел на свет, откинув капюшон.

– Доброе утро, мессер де Пацци, – поздоровался он. – Тяжелая выдалась ночка, не так ли?

Вьери повернулся на голос и застыл: шок и страх на секунду промелькнули на его лице. Однако младший Пацци быстро совладал с собой:

– Я так и думал, что ты скоро появишься. Прочти свои последние молитвы, Эцио. У меня есть дела поважнее, чем поединок с тобой. Ты – всего лишь пешка, которую давно пора смахнуть с доски.

Телохранители Вьери бросились к Эцио, но он успел приготовиться. Одного из нападавших он уложил последним метательным ножом, оставшимся в бандольере. Нож взмыл в воздух не бесшумно, как прежние, а с каким-то зловещим пением, что не помешало лезвию вонзиться во вражеское горло. Выхватив меч и боевой кинжал, Эцио стал наступать на остальных телохранителей. Молодой человек наносил удары слева и справа, взметая фонтаны крови. Он не делал лишних движений, но каждое было точно рассчитанным и несло смерть. Эцио не останавливался до тех пор, пока последний телохранитель не рухнул на землю и не пополз, оставляя кровавый след. Младший Аудиторе не стал его добивать.

Расправляясь с охраной, Эцио краем глаза следил за Вьери и видел, что тот успел подбежать к своей лошади и вытащить из седельной сумки тяжелый боевой топор. Аудиторе качнулся в сторону. Его доспехи частично погасили удар, однако Вьери удалось сбить его с ног. Хуже того – падая, Эцио выронил меч, и Вьери отшвырнул его подальше. Сам он навис над младшим Аудиторе, замахнувшись топором для второго удара. Собрав остатки сил, Эцио ударил противника ногой в пах. Вьери предвидел удар и успел отскочить. Эцио воспользовался паузой, чтобы подняться на ноги. И тут младший Пацци метнул топор, целя в левую руку противника. Рана, появившаяся на тыльной стороне, была глубокой. Усмехающийся Вьери выхватил свой меч, а затем и кинжал.

– Хочешь, чтобы работа делалась как надо, делай ее сам, – сказал Вьери. – И за что я только платил этим так называемым телохранителям?.. Вот и все, Эцио. Прощай! – И двинулся на своего противника.

Левая рука Эцио была горячей от крови и пульсирующей боли. Голова плыла. Окружающий мир превратился в белую мглу – верный признак скорой потери сознания. Но инстинкт воина оказался сильнее. Эцио вспомнил все, чему его учили, и доверился интуиции – она помогла ему мгновенно собраться, и, когда Вьери замахнулся, чтобы нанести последний, решающий удар по безоружному противнику, младший Аудиторе согнул правую руку и растопырил пальцы. И тут же лезвие скрытого клинка выскользнуло из наруча, тускло сверкнув на утреннем солнце. Поднятая рука Вьери открывала его бок – именно туда и нанес свой удар Эцио.

Несколько мгновений молодой Пацци смотрел на Эцио, затем, выронив меч и кинжал, стал оседать. Кровь красным водопадом хлестала у него между ребер. Аудиторе подхватил его, не дав упасть.

– Времени у тебя мало, – торопливо произнес Эцио. – Прочти свои последние молитвы. Но пока ты не покинул этот мир, я хочу знать, о чем вы совещались? Каковы ваши планы?

– Вам никогда нас не одолеть, – слабо улыбнулся умирающий противник. – Семейство Пацци вам не по зубам, не говоря уже о Родриго Борджиа.

Эцио понимал, что уже через пару мгновений он будет разговаривать с трупом. Поэтому необходимо было проявить настойчивость.

– Отвечай, Вьери! Мой отец раскрыл ваши планы? Это стало причиной его казни?

Но лицо Вьери уже стало пепельно-серым. Он крепко сжал руку Эцио. Изо рта вытекла струйка крови. Глаза начинали стекленеть. Однако у Вьери еще оставались силы, чтобы иронично улыбнуться:

– Эцио, на что ты надеешься? На чистосердечное признание? Увы, на это у меня уже нет… времени. – Он шумно втянул воздух, и струйка крови стала шире. – А знаешь, мне… жаль. В другом мире мы с тобой могли бы даже стать… друзьями.

Пальцы Вьери разжались.

Но рука Эцио продолжала болеть. Последние слова Вьери всколыхнули в нем воспоминания о казни отца и братьев, наполнив душу холодной яростью.

– Друзьями? – переспросил Аудиторе, обращаясь к трупу. – Друзьями! Ты, кусок дерьма! Ты даже недостоин похорон! Бросить тебя на обочине, как дохлую ворону. Никто не будет сожалеть о твоей поганой смерти! Жаль только, что ты мало помучился! Я…

– Эцио, – послышалось у него за спиной, – довольно! Имей уважение к противнику.

Молодой человек резко обернулся. За спиной стоял его дядя.