Assassin's Creed. Отверженный

Это был он, Томас Хики. Круглолицый, несколько потрепанный и, кажется, не меньше бандитов любящий приложиться к бутылке. Джонсон ничего не перепутал? Неужели этот человек умел развязывать чужие языки? Судя по его виду, он сейчас и с собственными штанами не очень справился бы.

Возможно, мое пренебрежительное отношение к Томасу объяснялось тем, что со времени моего приезда в Бостон он оказался первым, для кого имя Хэйтема Кенуэя ничего не значило. Но если у меня это вызвало лишь раздражение, Чарльз пришел в ярость и выхватил меч.

– Изволь уважать того, кто перед тобой, – прорычал молодой человек.

– Чарльз, успокойтесь, – сказал я, трогая его за плечо. Затем я обратился к Томасу: – Уильям Джонсон послал нас сюда в надежде, что мы сможем… ускорить ваши поиски.

– Нечего тут ускорять, – растягивая слова, ответил мне Томас. – Мне ваши лондонские манеры и заковыристая речь ни к чему. Я уже нашел вора.

Эти слова вызвали у Чарльза новую вспышку ярости.

– Тогда почему вы торчите здесь, наливаясь грогом?

– Не торчу, а думаю, как мне разделаться с этими поганцами, – ответил Томас, махнув в сторону фермы.

Глаза у него блестели, а на губах играла нагловатая улыбка.

– Тогда за дело, – сказал я. – Действуем так. Я убью дозорного и займу позицию за спиной охраны. Вы оба подойдете спереди. Когда я открою огонь по этому сброду, вы атакуете здание. Мы должны рассчитывать на внезапность. Прежде чем бандиты сообразят, что к чему, мы перебьем половину из них.

Вынув мушкет, я пополз к кромке пшеничного поля. Там я спрятался среди колосьев и навел мушкет на дозорного. Тот грел руки над огнем. Свою винтовку он зажал между ног. Пожалуй, даже если бы я подъехал к нему на верблюде, он бы ничего не услышал. То, что я собирался сделать, было трусливо и где-то даже подло, но я все-таки прицелился и спустил курок.

Черт побери! Убитый дозорный рухнул прямо в костер, подняв сноп искр. Он же быстро обгорит. С холма потянет зловонием, и это насторожит остальных бандитов. Я спешно вернулся к Чарльзу и Томасу. Те успели подобраться почти к самому дому. Я расположился неподалеку, упер приклад мушкета в плечо и прищурился, глядя в прорезь прицела. Моей новой мишенью был караульный возле ворот. Уж не знаю, почуял ли он запах горелого мяса или просто решил сменить дозорного, но шатающейся походкой этот бравый парень двинулся к холму. Меж тем убитый мной дозорный вовсю поджаривался на костре. Я подождал, пока караульный доберется до поля. Неожиданно шум и гам попойки стихли. Караульный повернул голову к дому, пытаясь понять, в чем дело. Но тут голоса загоготали и завопили с новой силой, и под этот гул я нажал спусковой крючок мушкета.

Караульный рухнул на колени, затем накренился вбок. Пуля разнесла ему часть черепа. Я сразу же повернулся к воротам – удостовериться, что никто не слышал выстрела.

Внимание бандитов сосредоточилось на Чарльзе и Томасе. Когда те приблизились к воротам, пьяная свора схватилась за мечи и мушкеты и дружно завопила:

– Убирайтесь прочь!

Чарльз и Томас и не подумали уходить. Как я и велел им, они изображали желающих выпить на дармовщинку, хотя чувствовалось: у них самих руки чешутся взяться за оружие. Но оба терпеливо ждали. Молодцы. Они ждали, когда я выстрелю первым.

Пора. Я взял на мушку того, кто, судя по всему, был главарем бандитов. Грянул выстрел. Затылок моей жертвы стал красным от крови. Бандит повалился на спину.

На этот раз мой выстрел услышали, но было поздно. Выхватив мечи, Чарльз и Томас расправились еще с двумя караульными, каждый из которых повалился на землю с располосованным горлом, откуда хлестала кровь. Оставшиеся в живых не могли понять, что происходит.

Я застрелил двоих бандитов, после чего сменил мушкет на меч и примкнул к Чарльзу и Томасу, оказавшись в гуще сражения. Мне сразу же понравилась согласованность наших действий. Каждый из нас без слов понимал другого. Мы уложили еще троих, огласивших воздух предсмертными криками. Остальные бросились во двор и заперли ворота изнутри.

Теперь у входа оставались только я, Чарльз и Томас. Мы все тяжело дышали и стряхивали кровь с мечей. Мое уважение к Томасу только возросло. Внешность этого человека оказалась обманчивой. Чувствовалось, он – опытный боец, которому не занимать ловкости и проворства. Но у Чарльза эти качества Томаса почему-то вызвали не уважение, а лишь бо́льшую досаду и раздражение.

Возникла новая сложность: мы очистили себе подступы к ферме, однако не могли проникнуть внутрь. Ворота были крепкими и имели не менее крепкие засовы. И опять нас выручила смекалка Томаса. Задним числом мне стало стыдно, что я посчитал его обычным выпивохой. Возле ворот он заметил бочку с порохом. Беспечность бандитов дорого им обошлась. Мы подкатили бочку к стене, отошли на безопасное расстояние и выстрелили… Взрывом проломило стену. Мы устремились в пролом, натыкаясь на изуродованные трупы бандитов. Я и представить не мог, насколько этот взрыв облегчит нашу задачу.