Assassin's Creed. Черный флаг

Я знал, что купцы любят не только выпить, но и сытно поесть. Естественно, это сказывалось на их отнюдь не поджарых фигурах. Один из пленных, розовощекий, был заметно толще своих спутников – «увалень», о котором говорили англичане. Впоследствии я узнал, что его зовут Стидом Боннетом. Услышав слово «Кингстон», толстяк, до этого меланхолично разглядывавший песок, встрепенулся и поднял голову. Чувствовалось, он до сих пор недоумевал, почему с ним такое случилось и как теперь из всего этого выпутаться.

– Нет, нет, – забормотал он. – Мы плыли в Гавану. Я всего лишь купец…

– Пасть заткни, вонючий пират! – раздраженно бросил ему солдат и, поддев сапогом горсть песка, швырнул в лицо толстяку.

– Сэр, – съежился пленный, – наш корабль встал на якорь с единственной целью: пополнить запасы пресной воды.

Уж не знаю, почему спутники Стида Боннета выбрали именно этот момент для побега. Точнее, для попытки сбежать. Их руки оставались связанными. Неуклюже поднявшись на ноги, они столь же неуклюже побежали в сторону джунглей. Прямо к тому месту, где я из укрытия наблюдал за ними. В ту же секунду солдаты, заметив неладное, вскинули свои мушкеты.

Вокруг меня засвистели пули. Один беглец упал в лужу собственной крови вперемешку с мозгами. Вскоре, закричав, тяжело рухнул и второй. Боннет остался на месте, однако это не помешало солдату приставить к его голове дуло мушкета.

– Назови мне причину, которая заставила бы меня не разнести твой дурацкий череп! – зарычал вояка.

Бедняга Боннет, лишившийся корабля и обвиненный в пиратстве, оказался на волосок от смерти. Что он мог? Только бормотать бессвязные слова и пускать слюни. Возможно, он даже обмочился.

– Мм… мм… – промямлил он.

Вынув саблю из ножен, я вышел из-за деревьев. Солнце светило мне в спину. Уж не знаю, каким я показался английской солдатне, но развевающийся плащ с капюшоном и сабля явно привлекли их внимание. Солдат, собравшийся убивать Боннета, замешкался на секунду. Это стоило ему жизни.

Я ударил снизу, располосовав ему не только мундир, но и живот, откуда на песок вывалились кишки. Не теряя времени, я чиркнул по горлу второму вояке, стоявшему поблизости. За считаные минуты я уложил двоих. Вскоре к ним присоединился и третий. Я проткнул его насквозь, затем нагнул саблю. Рядовой его величества сполз с лезвия и, корчась в недолгих судорогах, умер на песке. Выхватив из-за пояса кинжал, я всадил его в глаз четвертому противнику. Тот с отчаянным воплем упал. Из-под эфеса хлестала кровь, заливая разинутый рот и кривые зубы.

Уцелевшие солдаты торопились перезарядить мушкеты. Это они умели довольно быстро, но человек с саблей все же был проворнее. Такова особенность воинов британской короны. Они слишком уповают на свои мушкеты, способные напугать туземок, но совершенно неэффективные в рукопашной схватке, особенно с забиякой, прошедшим хорошую школу в тавернах Бристоля.

Ближайший ко мне англичанин еще возился со своим мушкетом, когда двумя точными ударами я оборвал его жизнь. Последний солдат все же успел выстрелить. Пуля просвистела рядом с моим носом. Я вдруг понял, что был на волосок от гибели, и остервенело рубанул солдату по руке. Мушкет выпал, а сам он рухнул на колени, подняв вторую руку и умоляя его пощадить. Напрасные мольбы. Саблей я проткнул ему горло. Умирающий повалился на песок, захлебываясь кровью. Я отер пот, успокаивая дыхание. Плащ был слишком теплым для здешних мест. Но своими действиями я остался доволен.

– Сам Господь послал вас мне на подмогу, – лепетал Боннет, рассыпаясь в благодарностях.

Но благодарил он не фермерского сына из-под Бристоля. Не Эдварда Кенуэя. Я начал новую жизнь в обличье Дункана Уолпола.

Как выяснилось, Стид Боннет, лишившийся своей команды, не умел управлять кораблем. Я спас его судно от конфискации англичанами, но тут же конфисковал корабль сам, хотя совсем по другой причине и с иной целью. Нас объединяло то, что мы оба направлялись в Гавану. Его корабль был довольно шустрым, и хотя сам купец оказался весьма болтливым, но в остальном был вполне сносным человеком. Так мы и плыли, на время объединив наши интересы.

Стоя за штурвалом, я расспрашивал Боннета о его жизни. Был он человеком состоятельным, но довольно капризным и раздражительным. Его явно привлекали способы обогащения, которые я бы назвал сомнительными. Боннет забрасывал меня вопросами о пиратах.

– По большей части пираты промышляют в водах Наветренного пролива между Кубой и Эспаньолой, – пряча улыбку, сказал ему я, стоя у штурвала.

– Мне-то не стоит особо волноваться из-за пиратов, – продолжал Боннет. – Ну какая я для них добыча? Корабль у меня маленький, да и товар не такой, за каким они охотятся. Сахарный тростник и то, что из него делают. Черная патока, ром и все такое.

Я засмеялся, вспомнив про свою команду:

– Думаю, ни один пират не откажется поживиться бочонком рома.