Ассасин

– Если имам прикажет, мы уже сегодня окажемся в раю! И да возвеличится еще более слава непогрешимого имама!

Вот тогда Мартин и задумался. Он знал, что Старец Горы мог захотеть поразить прибывших послов демонстрацией прыжков «жертвовавших собой» фидаи. Такое уже бывало и всегда производило неизгладимое впечатление. Синану было необходимо внушать страх, чтобы поддерживать свое влияние, а его верные ассасины с готовностью могли покончить с собой, желая попасть в обещанный рай с гуриями. Но вот посмеет ли Синан пожертвовать своим Тенью? Пока что Мартин понимал, что на его счет у Синана свои планы. Старец явно подбирал человека, на которого смог бы положиться, ввести в круг избранных, наделить властью. Хотел ли этого Мартин? О, подобное возвышение означало для него окончательный плен и ужасало.

Но и прыгнуть со скалы, погибнуть во славу Старца Горы он не желал!

И вдруг ему в голову пришла мысль: не это ли его шанс изобразить свою гибель, чтобы потом освободиться?

Мартин хорошо знал окрестности Аль-Кахва, прекрасно изучил каждый уступ горы под цитаделью. И если попасть туда…

Это было почти безумие, однако Мартин в течение долгого дня, проведенного на скале, внимательно все оглядел и в конце концов решил, что можно попробовать спастись. Это был рискованный план, но осуществимый. Ниже того места, где стоял Тень, на расстоянии восьми-девяти ярдов из скалы выдавался уступ достаточно широкий, чтобы при падении на него можно было разбиться… или же, если умело прыгнуть, приземлиться на его площадку. Площадка была слишком узкой, чтобы удержаться, но от нее можно было оттолкнуться и, изменив направление прыжка, послать тело к горе, на которой возвышался Аль-Кахв, но по другую сторону ущелья. Это было немалое расстояние над пропастью, но, учитывая силу падения сверху на уступ и рывок в сторону горы, можно было надеяться на успех… Поразмыслив, Мартин решил, что справится с этим. К тому же он видел, что склоны под Аль-Кахвом сперва расширяются, нависая над тропой внизу, а потом опять сужаются над проходом ущелья. Получался достаточно большой выступ, чтобы, допрыгнув до него, удержаться за проросшие сквозь расщелины в горной породе невысокие сосенки. Они же могут и смягчить удар о скалу, а потом Тени, ловкому и хорошо знавшему лазы и выступы на горе Аль-Кахва, уже не составит труда пробраться к его укрытию в расщелине.

Мартин целый день обдумывал прыжок и то ужасался своему плану, то, наоборот, исполнялся непреклонной решимости. В конце концов подобное душевное напряжение ввело его в состояние какого-то безразличия. Удивление от прибытия тамплиеров и то, что он узнал в одном из них брата Джоанны, казалось, куда больше взволновало его, нежели осуществление задуманного им плана. Он попрежнему сомневался и пока еще не решился.

А потом настал момент, когда на освещенную огнями террасу замка вышел со своими гостями Синан и взмахнул рукой, отдавая приказ.

Фидаи стояли на достаточном расстоянии один от другого, чтобы понять, кому он дает знак подчиниться и прыгнуть. Для Синана и тамплиеров их падение было зрелищем, красивым и беззвучным, ибо ни один из смертников не кричал, отправляясь в объятия смерти. И когда Мартин понял, что следующим прыгать ему, и приготовился, Синан отвернулся к своим гостям, так и не пожертвовав Тенью.

Но Мартин все равно прыгнул.

В последний момент, срываясь вниз, он уронил факел, чтобы пламя не осветило его падение. Сам же почти вертикально полетел вниз… Удар в ноги, когда он опустился на уступ, оказался даже слабее, чем он предполагал, и Тень напряг все силы, когда оттолкнулся и рванулся вперед.

Все – теперь либо смерть, либо свобода!

Его сильное, тренированное тело не подвело, он долетел до сосен на выступающей скале над пропастью напротив и, задыхаясь от боли при падении, стал сползать, судорожно цепляясь за ветви сосенок, трещавшие и гнувшиеся под тяжестью его тела. Наконец он нашел упор для ноги и смог перевести дыхание.

Последовавшее было, с одной стороны, похоже на сон, с другой – до остроты осознанным. Забравшись на изогнутый ствол сосны, он нашел руками выступ наверху и, подтянувшись, вскарабкался на некое подобие площадки между валунами. Там Мартин сорвал с себя белый халат и тюрбан парадного облачения и затолкал их под осыпь между камнями, оставив себе только пояс с кинжалами. Оглядевшись и увидев по-прежнему невозмутимо стоявших над пропастью ассасинов, он понял, что факелы в их руках ослепляют фидаи и они видят только то, что высвечивается огнем поблизости, но не могут рассмотреть то, что происходит во тьме внизу. Это было на руку беглецу, и он начал осторожно взбираться.