Ассасин

В итоге, когда Ричард созвал совет и сообщил о своем решении отступить, поясняя, что даже если они положат половину армии при штурме огромных укреплений Иеру салима, то оставшихся будет слишком мало, чтобы удержать завоеванное, Уильям облегченно вздохнул. Крестоносцы не пойдут на Святой Град! Ричард сохранит армию, а сам он не получит разрубленную по частям сестру.

Однако, несмотря на все доводы короля, его решение об отступлении вызвало горячие споры. Бургундец Медведь, Леопольд Австрийский и французский епископ Бове тут же подняли шум, обвиняя Ричарда в отступничестве. Однако магистры рыцарских орденов поддержали решение Ричарда, высказавшись, что следует на время отказаться от плана штурма Святого Града. Поддержали короля и пулены – Амори де Лузиньян, Балиан Ибелин и Онфруа де Торон: им всем было выгоднее удержать и укрепить уже завоеванные территории. В итоге большинство высказалось за отступление. Всем было грустно, у всех болела душа, но они понимали – синица в руках куда надежнее журавля, в погоне за которым они могут потерять все.

Но как же горько было уходить от Иерусалима простым крестоносцам! Столько мечтаний, столько смертей и перенесенных страданий – и все напрасно. И когда Ричард ехал во главе уходящей назад по пути паломников дороге, он слышал, как солдаты поют песню о первых крестоносцах, которым удалось победить:

Паломничество Боэмунда и Танкреда [78]Вошло в историю, ибо победа От Бога ниспосылалась им.

Ричарда спасал только его авторитет в войске крестоносцев.

– Если Львиное Сердце решил, что надо повременить, то ему виднее. Он не проигрывает битв. Он переносит их на другой срок.

Только герцог Бургундский не смог простить английского короля. Он не слушал его увещеваний о том, что они погубят войско у неприступных стен Иерусалима.

– Разве этого хочет Господь? – почти с мольбой спрашивал Ричард.

Но Медведь был неумолим.

– Откуда ты знаешь, что хочет Господь? Сдается мне, что сейчас ты предаешь и Его, и нас.

Но идти на Иерусалим со своим войском Медведь все же не решился. И он ушел, оставил крестоносцев. А это для армии Ричарда было катастрофой. Поэтому английский Лев сам помчался за Бургундцем, сам умолял его вернуться. И уговорил. И когда вернувшегося Гуго Бургундского встретили как героя, Медведь смягчился и сказал, что готов и дальше признавать главенство короля Англии. А вот епископ Бове был в гневе. Он уехал к Конраду в Тир, заявив, что если Ричард так боится Саладина, то Конрад найдет способ, как накинуть аркан на султана неверных.

Аркан оказался весьма странным. Ибо однажды Ричарду сообщили, что Конрад Монферратский не просто ведет за его спиной переговоры с Саладином, но даже готов вступить в союз с султаном, если тот признает Конрада королем Тирским, отдаст ему в управление завоеванные крестоносцами во главе с Ричардом земли и позволит паломникам посещать святые места в Иерусалиме. Конрад напомнил Саладину, что только он один выступил против казни воинов акрского гарнизона и даже выкупил и спас нескольких важных эмиров от резни. Маркиз уверял, что готов сражаться на стороне султана против своих единоверцев, если те не признают их союз с Саладином и из-за упрямства Ричарда будут продолжать видеть короля в Гвидо де Лузиньяне.

Когда эти вести дошли до английского короля, он даже не знал, что сказать. Конечно, Ричард уже понял, что Гвидо не в состоянии править этой страной, – Лузиньян не воин, не стратег, непопулярен среди войск. Даже оставшись править в Акре, он не смог навести там порядок, когда по наущению того же маркиза Конрада в городе восстали генуэзцы, составляющие в Акре большинство. Сам же Монферрат, дабы поддержать мятежников, подошел к Акре на своих судах по морю, желая захватить город для себя.

Ричард был поражен и обеспокоен: ведь в Акру уже отправили его жену и сестру! Однако обошлось: когда английский король, оставив все дела, помчался в Акру, то оказалось, что к его прибытию уже все утихло. И не Гвидо, напуганный размером мятежа, справился со смутой, а сводный брат-бастард Ричарда, граф Солсбери. В итоге Ричард выслушал генуэзцев, недовольных властью Гвидо в Акре, и хотя жалобы их были явно не обоснованы – Гвидо дал им все полномочия, на каких они настаивали, – Ричард не стал их наказывать, а смог даже расположить к себе, поделившись с ними планами насчет войны за Египет. Он пообещал итальянцам, что, если генуэзский флот окажет ему помощь на море, торговцы из Генуи будут иметь в портах Египта такие свободы и привилегии, что их республика не останется внакладе.