Ассасин

Мартин молчал. Показалось ему или нет, но в негромком глухом голосе имама как будто чувствовалось облегчение. Похоже, Мартину все-таки удалось убедить прозорливого Синана, что он подвержен его чарам, и тот остался доволен, удостоверившись, что голубоглазый Тень не только повинуется его воле, но и не имеет над ним самим власти, как было раньше.

Мартин покорно склонил голову.

– Простите, господин, но Ашер бен Соломон поведал мне, что рая нет, – повторил он то, что говорил под гипнозом.

– Но рай есть! – резко повернулся к нему Старец Горы. – Я создал его! Мой рай – это красота и наслаждение. Много ли в мире подобного? О нет, в мире много простого и обыденного, но оно зачастую кажется совершенным. Возьми, к примеру, породистого скакуна – воплощение грации, силы, мощи, красоты. Но внутри только груда костей и мяса, кровь, слизь, кишки, разложение… Я же создал красоту, куда попадают избранные, где они получают отраду. Может, скажешь, что отказался бы еще раз побывать там?

Мартин улыбнулся.

– Нет.

– Тогда почему ты так сопротивлялся?

– Я не хочу умирать по приказу, – ответил Мартин, понимая, что Синан должен поверить в его полную откровенность.

Тот заговорил после некоторого молчания:

– Тебе необязательно умирать, Тень. Умирают фидаи, а те, кто может принести пользу нашему делу, – живут. И мне нужны такие люди, как ты, – умные, отчаянные, сильные. Для этого я и вернул тебя, чтобы ты служил более высоким целям. Каким, спросишь ты?

Со временем узнаешь. Знания поступают постепенно, цели открываются не сразу. Но если будешь служить мне, я награжу тебя так, что даже рай с гуриями покажется тебе ничем. Власть, познание, наслаждение – все будет дано тебе. Если пожелаешь, я даже подарю тебе ту, которая пленила тебя. Англичанку.

Сердце Мартина замерло, пропустив пару ударов. А когда забилось… Он только надеялся, что проницательный Синан не заметил, какое волнение охватило его при упоминании о Джоанне. Стал себя успокаивать: при чем тут Джоанна? Она – родственница короля Ричарда Львиное Сердце, она недосягаема для Синана. Если для этого убийцы правителей и вельмож есть хоть что-то недосягаемое. Выходит, проклятый Сабир все же рассказал Старцу Горы о последнем задании Ашера, а Терпеливый мог заметить, что Тень и впрямь увлекся черноволосой англичанкой.

Мартин набрал в грудь как можно больше воздуха, медленно выдохнул и заговорил спокойным голосом, сдерживая пронзающую его дрожь:

– Англичанку? О, я вижу, мудрейший, что Сабир сообщил вам о моем… гм… о моем не самом неприятном поручении от Ашера бен Соломона. Но при чем тут эта леди? Женщина для мужчины только утеха в часы досуга, и Сабир был бы более честен с вами, если бы рассказал о той, ради которой я старался выполнять любое повеление никейского даяна. Подарите мне Руфь бат Ашер, о, повелитель, – и я стану преданно служить вам!

И тут впервые по тонким губам имама проскользнуло что-то наподобие усмешки.

– Я не ожидал, что ты все еще так любишь дочь Ашера.

– Люблю дочь Ашера? О нет, наимудрейший. Как может любовь расти в саду предательства? И я ненавижу ее так же, как некогда любил. И жажду сам покарать изменницу.

Он говорил это с нарочитым пылом, а сам молил про себя: «Забудь о Джоанне, Синан, забудь!»

Старец Горы о чем-то размышлял, перебирая маленькие зерна четок, а потом взял что-то в углу, куда не попадали отблески огня, и, опустившись на прежнее место, протянул Мартину какой-то мешок.

– Я знал, что ты такой, как мне и виделось. Поэтому приготовил для тебя подарок, Тень. Развяжи же завязки этого мешка.

Мартин повиновался. И через миг держал в руках… голову Руфи.

Он смотрел на голову своей былой возлюбленной, своей невесты, как некогда он считал. От нее исходил запах бальзамирующего раствора, ее коротко обрезанные кудряшки облепили посиневшее лицо с закрытыми глазами и полуоткрытыми губами… какие он некогда целовал. И теперь ее убили из-за него.

Лицо Мартина осталось спокойным, хотя в теле будто разлился холодный давящий свинец. Зачем? Руфь… Мартин вдруг вспомнил, как она любила ярко одеваться, как они жарко целовались в саду и девушка пылко шептала ему: «О, как ты прекрасен, возлюбленный мой…» Синан будто прочел его мысли.

– Не сожалей о ней. Она предала тебя, и я, предугадав твое желание, покарал ее за тебя. Но теперь забудь Руфь бат Ашер. Сладострастные гурии в моих райских садах вскоре затмят в твоей памяти прелести юной еврейки.

Мартин поднял на него свои излучающие синий свет глаза, смотрел лишь миг, но потом отвернулся и судорожно сглотнул.

– Ашер не простит вам этого.