Ассасин

Темный силуэт в ниспадающем до пола черном плаще с мерцающей серебряной вышивкой двинулся ему навстречу. Мартин видел, как голова Старца Горы медленно поднялась и под островерхим, расшитым блестящими узорами капюшоном появился темный парчовый тюрбан. Он различил белую бороду имама, его острый нос и такие же острые скулы. И леденящий неподвижный взгляд змеи.

Синан вдруг резко поднял руку ладонью вперед – и, как понял позже Мартин, спас ему жизнь. Ибо ассасины, настигшие его с занесенными для убийства клинками, тотчас же замерли на месте. Это длилось лишь мгновение, потом Синан сказал всего одно слово:

– Схватить!

Голос глухой, казалось бы, еле слышный. Но приказание было исполнено незамедлительно. Опасного смутьяна разоружили; Тень удерживали множество рук, его согнули пополам, принудив опуститься перед Старцем Горы на колени. И все это в тишине, прерываемой лишь шарканьем подошв по полу и тяжелым бурным дыханием. Разве что кто-то стонал позади, на галерее, залитой кровью.

Старец Горы приблизился беззвучно, будто подплыл по воздуху. Но его рука, схватившая пленника за растрепанные волосы, была крепкой и жесткой. Он рывком поднял его голову, их взгляды встретились… И через миг имам отступил. Его негромкий голос был спокоен, но все же в нем угадывалась скрытая ярость:

– Засадите его так глубоко в подземелье, где только шайтаны смогут услышать его стоны!

Позже, уже будучи пленником, Мартин вспомнил, что именно Синан первым отвел тогда взгляд. Как и некогда ранее, когда юному Тени впервые выпала великая честь предстать перед имамом.

Это было после того, как мальчишка Тень передал послание Старца Горы Салах ад-Дину и повелитель асса синов пожелал его видеть. Рафик Далиль тогда едва ли не трясся от гордости за ученика и все время твердил, как он рад, что именно его воспитанник удостоился такого блаженства.

– Не сомневаюсь, что имам даст вкусить тебе райских плодов, мальчик мой, – сиял Далиль. – А после этого… О, ты поймешь, что только имам имеет связь с Всевышним и больше никто! [68]

Тогда Мартин в это верил. Дети обычно верят всему, что говорят взрослые; и Мартин, как и остальные ученики, ни на миг не сомневался в том, что ему внушал рафик: имам Синан со времен гибели праведного халифа и первого имама Али является посланцем Аллаха на земле. И это несмотря на то, что Мартина, по требованию еврея Ашера, не заставляли изо дня в день повторять это учение. Конечно, как и все ученики, он верил, что имам всемогущ, но не так безоглядно, как другие. К тому же был один случай…

Как-то Мартина, как и иных юных ассасинов, привели в зал, где Синан предстал перед ними, чтобы показать одно из своих чудес – говорящую голову убитого фидаи. Всех их учили: тот, кто погибнет по воле Старца Горы, обязательно попадет в рай, и вот Синан решил продемонстрировать будущим ассасинам, что это правда.

Мартин помнил свое удивление, когда окровавленная голова, лежавшая на блюде посреди зала, по приказу имама открыла глаза и стала смотреть на них. Синан своим негромким голосом пояснил, что это один из его лучших людей, исполнивших поручение и погибших при выполнении задания, который ныне находится в раю. Обращаясь к голове, Старец Горы велел погибшему поведать, каков собой рай. И голова, с упоением закатывая глаза, стала описывать райские наслаждения. Мартин, как и другие ученики, был поражен до глубины души.

Позже они все видели ту же голову на копье на зубчатых стенах крепости. Это на Западе отрубленные головы служили напоминанием о каре, здесь же, в краю исмаилитов, на них едва ли не молились, они служили напоминанием о величии имама, о верности его приказам, о вечной жизни.

Но как-то раз во время своих тренировок, когда Мартин забрался по стене к самому древку копья, на котором оставалась голова – забальзамированная, чтобы лучше сохраняться, но уже ссохшаяся и потемневшая, – он смог рассмотреть ее совсем близко и потом долго ходил, наклоняя собственную голову то в одну, то в другую сторону. Он помнил, как лежала голова на блюде в зале – шея казалась отрезанной немного наискосок, справа налево. Но по тому, как склонилась голова на копье, было видно, что надрез сделан совсем по-другому – слева направо! И у мальчишки Тени появилось подозрение, что этого ассасина убили уже после того, как он поведал о своем пребывании в раю, причем удар нанесли с другой стороны. Но, возможно, отрубленная голова просто иначе усохла?

Тень никому не сказал о своих сомнениях – страшно было. Разве за такие сомнения похвалят? Однако мальчик ничего не забыл, и однажды, когда ученики драили покрытый черно-белыми, как шахматная доска, полы в зале, он стал осторожно простукивать плиты там, где некогда лежала ожившая голова. Звук был глухой, будто под плитами оставалась пустота. Значит… О, никому не говорить, никому! Но Тень стал догадываться, что под полом зала есть яма, куда мог спрятаться человек, изображавший говорящую голову. А убили его уже потом, чтобы он никому не проболтался, в каком розыгрыше участвовал.