Аскалонский злодей

Это и было то тревожное движение, которое заметила Тения, идучи утром в темницу, чтобы навестить Фалалея.

Путь же Тении отсюда пролегал по улице, где помещался дом, занятый для вельможи Милия, и случилось так, что когда Тения проходила мимо этого дома, то её увидал Милий и, схватившись рукою за сердце, воскликнул:

- О, как она исхудала и как изменилась! Но и в этом страдальческом виде она ещё мне прелестней! Позовите её - пусть она взойдёт ко мне на минуту.

Бывший в то время у Милия доимщик Тивуртий выбежал к Тении и, остановив её за рукав, заговорил ей:

- Сами боги привели тебя сюда, прекрасная Тения. Заклинаю тебя твоими детьми Вириной и Виттом, не спеши удаляться от дверей этого дома, где для тебя готова всесильная помощь. Взойди вместе со мною и я тебе отвечаю, что ты выйдешь с повелением в руках освободить Фалалея!

Тения отвела руку Тивуртия и отвечала:

- Я не нуждаюсь ни в чьём повелении; я сама освобожу Фалалея.

- Ты сама возвратишь отца твоим детям? Подумала ли ты, что ты сказала?

- Да, я обдумала всё и я это сделаю. Фалалей будет сегодня свободен!

- Нет, ты говоришь это в безумии. Кто же откроет ему двери темницы?

- Я сама перед ним растворю эти двери.

- Ты, верно, видела белого ворона и потеряла рассудок.

Тения улыбнулась и молвила:

- Да, я видела белого ворона, но мой рассудок со мною.

- Не трать лучше попусту времени. Фортуна недаром привела тебя к дверям Милия... Войди и скажи короткое слово: "миг благосклонен". Иначе... конец твоему Фалалею.

- Концы и начала не в наших руках.

- Однако, если Раввула сегодня сделает огненный пал и забудет твоего Фалалея в темнице, то конец его неизбежен.

Тения побледнела и пошатнулась на месте, но не издала даже ни вопля, ни стона и твёрдо пошла своею дорогой к темнице, а Тивуртий, с пеной у рта, бросился к привязанному у столба ослёнку, сел на него и, страшно бранясь, поехал, колотя из всей силы животное палкой.

Тения даже не интересовалась, куда так спешит её враг; она никого не боялась: она знала, что никто не выдумает ничего более страшного и более решительного, чем то, что сама она придумала и на что решилась.

Это было такое решение, в котором ей помешать было невозможно.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

В самой темнице волнение было ещё сильнее, чем по дорогам и в городе. Событие, о котором узнали узники, было для них слишком важно,- всем хотелось увидать горы, море и небо, и притом каждого втайне тревожила страшная мысль: как бы его не позабыли вывести перед началом пала. Всюду слышалось громыханье цепей и крик множества надтреснутых и хриплых голосов. Посетителей в темницу тоже набежало более чем обыкновенно. Пыль отвратительной плесени и несносный смрад наполняли весь подвал от пола до сводов, на которых теперь, как бы чувствуя бедствие, кучами сели клопы, меж тем как в расщелинах половых плит шурша переползали друг через друга скорпионы.

Окованные и неокованные люди плотно стояли друг возле друга. Тения едва могла протесниться чрез эту плотную толпу недоброжелательных к ней людей, которые, как только её увидали, сейчас же стали кричать:

- Вот она, вот эта проклятая, ненавистная женщина! Муж её всех разорил,

- Да,- кричали другие,- они оба изверги! Ее муж хотел быть всех богаче для того, чтобы быть всех добрее, а она хочет быть всех чище и оставляет других гнить в смраде.

- Ничего; за то сын её Витт вырастет вором, а дочка Вирина будет продавать себя в пристани.

- Проклятый Фалалей! Проклятая Тения!

Не довольствуясь этими грубыми проклятиями, узники язвили её ещё бесстыдными насмешками над её целомудрием.

Тения все это слышала и молчала. Она к этому привыкла, потому что так обыкновенно её здесь приветствовали. Тения спешила теперь как можно скорее отыскать своего мужа и нашла его лежащего ниц возле кольца, к которому он был прикован. Он был без чувств, и другие в темноте беспрестанно на него наступали.

Когда Тения своими попечениями привела мужа в чувство, он сначала совсем не узнал её и смотрел молча в тупом равнодушии, но потом стал говорить, что Раввула-темничник, наверное, хочет позабыть его в темнице, но

- Я доставлял тебе слишком много хлопот, и всё это напрасно,- отдай лучше всю свою нежность детям нашим Вирине и Витту.

- Ты больше им нужен,- отвечала Тения.- Я слаба силами - я не умею трудиться и не умею приобретать им, что нужно.

Фалалей покивал головою и молвил:

- О, ты ошибаешься! Ты только и можешь дать им, что нужно. Ты умела быть всем довольна,- вот это и есть то, что нужно и что даёт счастье, а я был жаден к приобретению богатства,- это то, что не нужно и в чём сокрыто несчастие жизни. Я за это страдаю.

- Твои страдания сегодня окончатся.

- Знаю, что окончатся, потому что меня сожгут здесь.

- Нет, тебя выпустят.

- Почему меня выпустят?

- Потому, что не для чего держать в неволе того, от кого нечего добиваться.

- Что ты хочешь сказать? - вскричал Фалалей.- Неужели отчаяние дало тебе мысль убить себя?

- Отчаяние давало мне много мыслей, которые хуже чем мысль убить себя, но теперь я не хочу убивать себя: я останусь жива и всё, что здесь затеяли сделать на погибель людей, будет не нужно.