Ашер Блэк

Они говорили об Ашере прямо у него на глазах, выставляя его в дурацком свете. Возможно, они делали это и раньше. И теперь им придется дважды подумать, прежде чем делать это снова.

Глаза Рене подозрительно сузились. Теперь он заметно успокоился.

— Да… Где ты научилась говорить по-французски?

— Последние два года я провела волонтером за границей, в основном в франкоговорящих странах Африки. Я кое-что переняла.

— Кое-что или язык, — произносит он многозначительно.

Мне нравится думать, что это заставляет его выглядеть идиотом.

И поскольку я никогда не могу удержаться, я говорю:

— Ребята, если вы не против, мы с Ашером должны уйти. Может, он и слишком вежлив, чтобы что-то сказать, но мне неловко находиться рядом с людьми, которые обсуждают моего жениха, тем более делают это так нагло и отвратительно. — Я поворачиваюсь к Мэделин и обнимаю ее. — Было очень приятно познакомиться с тобой. — И я искренне говорю это. Затем я поворачиваюсь к Оуэну и говорю: — Предвкушение может быть более ценным, чем знание. — Я устремляю взгляд на живот Мэделин. — Но ни предвкушение, ни знание не ценнее любви. — Мои слова достаточно ясны, чтобы донести мою мысль, но достаточно загадочны, чтобы остальные любопытные уши не поняли, о чем я говорю.

Оуэн выглядит ошеломленным. Возможно, я перешла границы дозволенного, но я не зацикливаюсь на этом, хватаю Ашера за руку и веду его в гардеробную, а Ксавьер и Доминик идут вплотную за нами. Ашер напряжен, пока мы стоим в длинной очереди за пальто.

Я поворачиваюсь к нему лицом и просовываю обе руки под пальто, чтобы помассировать ему спину. Я чувствую, как напряжены его мышцы. Когда я встаю на кончики пальцев и целую его в челюсть, я чувствую, как сжимается какая-то мышца.

Я не понимаю, что я делаю.

Стоять здесь, запустив руки в куртку Ашера, и касаться губами его челюсти — это интимно. Но я уже переступила свои границы с Мэделин и Оуэном, так что могу переступить их и между мной и Ашером. Я буду наслаждаться этим моментом, не заботясь о последствиях, которые неизбежно последуют за ним.

Я целую другую сторону его челюсти, высунув кончик языка, чтобы провести по ней. Он не отталкивает меня, но и не возвращает внимание, которое я ему уделяю. Я вздыхаю, прижимаясь к его телу, пока мы не оказываемся полностью прижатыми друг к другу.

Наконец он обхватывает меня за талию и притягивает ближе. Я наслаждаюсь тем, что нахожусь в его объятиях, пока очередь не движется вперед. Вместо того чтобы развернуться, чтобы идти нормально, я делаю шаг назад, оставаясь в объятиях Ашера. Он следует за мной, и, когда он крепче прижимает меня к себе, я чувствую себя его спасательным кругом.

Это не по-настоящему.

Это не по-настоящему.

Это не по-настоящему.

Я поднимаю на него глаза. Он по-прежнему не смотрит на меня, и это меня беспокоит. Не обращая внимания на то, как неуместно делать это на публике, да еще и на благотворительном вечере, я снова встаю на цыпочки и захватываю нижнюю губу Ашера в рот, нежно потягивая ее и лаская языком.

Из его рта вырывается низкий рык, прежде чем он полностью прижимает свои губы к моим в жестком, требовательном поцелуе. Мы целуемся до тех пор, пока напряжение, накопившееся в его плечах, не покидает его — мы держим друг друга, даже когда очередь продвигается вперед и люди обходят нас, и, возможно, Доминику приходится взять мое пальто для меня.

Мы останавливаемся только тогда, когда к нам подбегает Мэделин и произносит мое имя. Я поворачиваюсь к ней, зная, что мое лицо должно выглядеть дико.

— Спасибо, — говорит она.

Я сразу же понимаю, что она имеет в виду.

— Я не переборщила?

— Ты сделала то, что я хотела бы сделать давным-давно. — С ее губ срывается мрачный смех, который звучит неуместно на фоне солнечного сарафана цвета шартрез. — Много лет назад, когда у меня родился первый ребенок. Это бессмысленно, не так ли? Все это из-за пола ребенка, с которым мы рано или поздно разберемся.

Я бросаю на нее пристальный взгляд. Мы уже проходили через это. Мне не нужно повторяться.

Она закатывает глаза.

— Тебе когда-нибудь говорили, что ты очень дерзкая?

— Нет.

Никогда, осознаю я.

Я всегда была бегуньей. Бегуны не бывают дерзкими. Они никогда не бывают рядом, чтобы быть дерзкими. Они трусы, как и я до встречи с Ашером. Интересно, стал ли этот смелый и отважный человек тем, кем я являюсь сейчас, когда я закончила бегать? Мне это нравится. Дерзкая Люси бесстрашна, она отстаивает мужчину, который ей нравится, в одну минуту и целует его в другую.