Арысь-поле

С ее голосом в Анино сознание ворвался шум улиц, музыка и еще что-то неуловимо знакомое, с чем тоже, по большому счету, не хотелось расставаться. Вадим стоял в стороне, наблюдая бурную сцену встречи. Аня подумала, что должна каким-то образом объяснить ему произошедшее, но рассказывать, как она опоздала на автобус и ушла с волхвом по лей — линии за сто километров, как ловила ночью рыбу и спала на земле, и какое несказанное удовольствие доставляло ей все это?.. Он же не поверит и решит, что она, либо прикидывается сумасшедшей, чтоб расстаться без объяснений, либо, действительно, сошла с ума — но ведь в реальности-то, ни то и ни другое!..

Вадим подошел сам, поздоровался с Волхвом и повернулся к обнимавшейся парочке.

— Я ждал тебя, — сказал он просто, не задавая никаких вопросов, — могла б позвонить и сказать, что планы изменились.

— Прости, — Аня высвободилась из Катиных объятий. Печальный вид Вадима пробудил в ней такой комплекс вины, какого она никогда в жизни не испытывала — даже перед матерью, когда не звонила ей по несколько месяцев. Сделала шаг навстречу и остановилась; не решаясь поцеловать, повторила:

— Прости, пожалуйста, но я не сделала ничего плохого, честное слово. И в «Досуге» я больше не работаю…

— Я вижу. Просто надо было предупредить и ничего страшного. В конце концов, я б сам мог отвезти тебя сюда, если тебе так хотелось, — в душе Вадима разлилась неожиданная теплота, хотя всю дорогу он настраивал себя на то, что разговаривать с ней не будет и даже из машины не выйдет — больно нужно ему выслушивать всю ее ложь!.. Но все-таки вышел и заговорил… Подчиняясь мимолетному желанию, он даже обнял Аню; склонил ее голову к себе на грудь. Волхв при этом демонстративно отвернулся, уставившись на реку, а Катя, наоборот, смотрела во все глаза, готовая захлопать в ладоши, и в глазах ее прыгали чертики.

В лесу гулко ухнул филин; потом еще раз, и Аня резко отпрянула. Вадим не понял, что произошло, но она испуганно обернулась к волхву.

— Это…

— Я не знаю, кто это, — волхв повернулся к лесу.

Прошло еще несколько мгновений, и все четверо увидели, как на косогоре возникла женская фигура, постепенно обретавшая черты Насти. Она равнодушно посмотрела на людей и медленно двинулась к дому.

— Там же Алатырь — камень! — волхв вскочил, — ее нельзя допускать туда! Вот она, беда наша! — он резко, совсем по-молодому, бросился наверх.

— Какой камень? — переспросила Катя.

— А ты не помнишь? Лена ж рассказывала, — сказал Вадим, — какой-то волшебный камень, собирающий энергию.

— Ничего я не помню. И что мы должны делать? Ей надо помешать, да?.. А как?..

Аня неожиданно оттолкнулась от Вадима и молча последовала за волхвом.

— Ты куда?! — крикнул он, но девушка не обернулась.

— Я боюсь туда идти… — Катя испугано смотрела на удаляющуюся подругу.

— Я тоже, — признался Вадим, — но выхода нет. Не бросим же мы ее? — он нащупал Катину руку, — идем.

Когда они знакомой дорогой поднялись во двор, там никого не было. Вадим остановился у крыльца, прислушался, но в доме было тихо. …С одной стороны, неплохо б посмотреть, что там делается, — решил он, — но, с другой, волхв-то разбирается в этой чертовщине, а я ему только помешаю…

— Я туда не пойду, — предупредила Катя, — Анька, блин, дура… куда, вот, ее понесло?..

…А если Аня сделает что-то не то — как тогда?.. В сравнении с тем, как он собирается бросить ее одну с получеловеком — полупризраком и ненормальным стариком, все предыдущие «благородные» планы показались Вадиму мелкими, до смешного. Сама мысль о том, что с Аней может случиться беда, только из-за того, что он вовремя не придет на помощь, оказалась настолько болезненной, что внутри все сжалось. …И какое право я имею высказывать ей какие-то претензии?.. Невольно вспомнилась, выплеснувшаяся неизвестно из каких глубин, фраза: — Я буду зализывать твои раны.

Вадим молча освободился от Катиной руки и преодолевая собственное благоразумие, стал подниматься на крыльцо. Катя не пыталась его удержать, но и с места не сдвинулась — она продолжала стоять, с ужасом глядя ему в спину, ведь согласно сну, пламя должно было охватить дом, и все, находящееся в нем исчезнуть, раствориться в его жадной, вечно голодной пасти.

— Не убивай их, огонь, — прошептала она, а на глаза навернулись слезы. Через секунду ей показалось, что в доме возникло неясное свечение. …Неужто сон начинает сбываться?.. Но там огонь пришел снаружи, а не изнутри… Не важно — главное, он уже там…

Сполохи стали ярче. Катя прижала ладони к щекам так, что лицо ее уродливо исказилось, но сдвинуться с места так и не могла — ноги перестали повиноваться, как в тот, самый первый раз, когда она познакомилась с огнем.