Арысь-поле

Душ освежил тело а, главное, прояснил сознание; вернулась способность нормально разговаривать — правда, руки тряслись и в ногах чувствовалась слабость, но это было уже не так страшно. Бриться Вадим не стал, но причесался, глядя в зеркало, и решил, что выглядит не так уж плохо для своего состояния. Натянув домашние джинсы он направился в кухню, думая, стоит ли закурить, и в это время в замке заворочался ключ.

— Я истратила все деньги, — Аня остановилась в дверях, ожидая реакции, — но я купила еще ветчины и сыру, это ничего?

— Милая, — Вадим неуклюже обхватил девушку руками. Теперь она служила ему дополнительной опорой, и он смог даже наклониться, чтоб поцеловать ее в губы. Аня не сопротивлялась, но смотрела на него широко открытыми глазами, и Вадиму стало неуютно — он привык, что женщины всегда закрывают глаза, когда целуются, поэтому отпустил ее. Аня, как ни в чем не бывало, достала из пакета четыре бутылки «Туборга» (это было самое дорогое пиво в их магазине) и два пакета.

Сев на табурет, Вадим первым делом открыл бутылку.

— Я тоже хочу, — Аня присела напротив.

— Господи, — он нетерпеливо сделал большой глоток и почувствовал, как жизнь возвращается, — будь, как дома — садись; вон, нож; вон, хлеб. Хочешь, поищи что-нибудь еще в холодильнике, — открыл вторую бутылку и протянул гостье, — милая моя девочка… — после второго глотка наступило такое блаженство, что он готов был любить весь мир, да и дрожь в руках, кажется, стала проходить.

— Я не люблю из бутылки, — Аня взяла бокал, — можно?

— Анечка, хоть из кастрюли!.. — он почувствовал, что уже способен курить, и даже хочет этого. Достал сигарету, — Анечка, ты не представляешь, какое ты чудо!.. — Вадиму надо было на кого-то излить радость по поводу своего чудесного воскрешения.

— Я не чудо, — первый раз она посмела хоть в чем-то возразить, и от этого Вадим растерялся. Он уже привык, что она, как рабыня, всегда со всем соглашается, глядя, либо в пол, либо в сторону, — знаешь, ты на весь кабак орал про какую-то Лену…

— Про Лену?!..

— Да, про Лену, у которой «…глаза, как два тумана, как два прыжка из темноты…» Видишь, — Аня усмехнулась, — даже запомнила. Это ты сам придумал?

— Нет, — Вадиму показалось, что он краснеет, — это стихи такие есть.

— Неважно — все равно клево. И ты говорил, что все отдашь, лишь бы найти ее.

— Говорил, да?..

— Ты не подумай, что я хочу что-то поиметь с этого, — она наконец отвела взгляд, — просто я, кажется, знаю твою Лену.

Вадим даже поперхнулся пивом. В первую минуту он пожалел, что вчера так напился, иначе б немедленно сорвался и понесся по указанному адресу, но сейчас он был не в состоянии не только нестись, но даже ползти по наполненным жарой, лабиринтам улиц. Ведь это только в комнате царила относительная прохлада, благодаря задернутым заботливой Аниной рукой шторам, а снаружи…

Вадим молча ждал продолжения, а Аня ждала его реакции.

— Как ты можешь ее знать? — Вадим не выдержал первым, — что у вас общего?

— Конечно, ничего, — Аня вздохнула, — да и не знаю я ее конкретно — просто позавчера мы с Катькой и Юлькой тусовались в «Наутилусе». Я нарисовалась позже, а с ними уже сидела Лена. Странная она, но насчет глаз, ты реально прав.

— А чем странная?..

— Не знаю. Странная, и все. У них там какие-то свои прибамбасы. Кажется, она должна была звонить Катьке. Хочешь, набери ее, и сам выясни, — Аня допила пиво и встала, — ты уже оклемался. Пойду я, наверное.

— Куда?.. — Вадим растерялся. Оставаться одному ему совершенно не хотелось, — не уходи! Ты куда-то спешишь?..

— Нет. А здесь я зачем?

Вадим поймал ее руку, потянул к себе — Аня подошла, спокойно и равнодушно.

— Ну, и что дальше? — спросила она.

Вадим силой усадил ее к себе на колени. Чтоб чем-то занять руки она обняла его за шею и отвернулась.

— Расскажи мне что-нибудь, — предложил Вадим первое, что пришло в голову.

— Я?.. — первый раз за время Аня искренне удивилась, — что ж я могу рассказать?

— Не знаю. Как тебя в школе дергали за косички, например.

— Меня не дергали за косички. У меня всегда была стрижка, — она попыталась встать, но Вадим удержал ее.

— Тогда пойдем в спальню, — сказал он.

— Зачем? Ты думаешь, что уже что-нибудь можешь?

— Ты мне помоги.

— Но у меня нет подъемного крана, — она усмехнулась, даже не повернувшись в его сторону, и Вадим решил, что это правда.

— Хочешь, тогда я тебе расскажу…

— Ой, не надо! Я это уже проходила. Только никак не въеду, почему все мужики считают полным кайфом рассказывать проституткам про своих жен? Это же такой отстой!..

— При чем здесь… Какая жена? У меня ее отродясь не было… — Вадим растерялся, ведь он-то хотел говорить о Лене — если нет возможности немедленно бежать к ней, то всегда можно хотя бы говорить о ней; за эту ниточку хотелось тянуть и тянуть, иллюзорно приближая желаемое. И еще очень хорошо, что слушатель будет такой равнодушный, не задающий дурацких вопросов, типа, не сошел ли он с ума…

— А о чем ты можешь рассказать? Твоя работа мне это сугубо фиолетово…

— Причем тут работа?