Артур Рэйш (1-4)

«Тьма над Тьмой дает свет», — гласила выцарапанная чем-то острым надпись на внутренней стороне.

Окинув ее равнодушным взором, я опустил в сундук сперва одну, а затем и другую ногу, благо внутри уже давно ничего не лежало. Отстраненно проследил, как подошвы сапог начинают медленно погружаться в пошедшее волнами днище, ставшее похожим на бездонную лужу. Осторожно нашарив ногами опору, сполз еще ниже. Затем уперся пальцами в края сундука. И, погрузившись во тьму примерно наполовину, непроизвольно задержал дыхание прежде чем поднять руку и опустить за собой тяжелую крышку.

— Фу, — выдохнул через пару ударов сердца, когда затопившая все вокруг густая мгла сперва окутала удушливой пеленой, а затем так же внезапно схлынула. — Медаль бы вам за такие шуточки, учитель… спасибо, что хоть лестницу оставили, а то прям не знаю, как бы сейчас спускался.

Узкая металлическая перекладина под моими руками была холодна как лед, но, к счастью, наледи в пространственном кармане, в отличие от крышки сундука, никогда не образовывалось. Так что я мог спокойно спускаться, не боясь соскользнуть и переломать по пути не только руки-ноги, но и шею.

О том, что учитель был мастером по части не только обычной магии, но и пространственной, я знал давно, однако даже сейчас до конца не понимал механизма создания подобных карманов. Учитель не стремился открывать свои секреты, большинство его книг оказались нечитаемыми, а в его личных записях было напущено столько туману, что у меня при всем желании не получилось воспользоваться советом старика Нииро.

Конкретно этот пространственный карман, пожалуй, был самым больших из тех, что я когда-либо видел. И, судя по обстановке, мастер Этор проводил здесь все свободное время: в большой комнате имелось не только удобная кровать, но и письменный стол, несколько кресел, просто огромное количество книг, в безупречном порядке выстроившихся на полках. Здесь даже уборная имелась и собственный погреб с неизменно свежими продуктами!

Не знаю, почему учитель не сказал, что оставил мне в наследство такое богатство. Но выстроенном им убежище было в сотни раз лучше того логова, что я создал на съемной квартире. Находясь на темной стороне, оно отвечало всем моим требованиям и позволяло неделями отсиживаться внутри, не опасаясь ни голода, ни холода, ни нашествия гулей. Не говоря уж о том, что время здесь текло по своим собственным законам, а при должном умении его можно было и вовсе остановить.

Усевшись за стол, я достал из ящика потрепанную тетрадь и бережно сдунул с нее пылинки.

Подумать только… если бы в тот день, когда я чуть не надорвался, пытаясь поднять сундук, у меня не хватило ума выгрести из него никчемные, на первый взгляд, безделушки, я бы еще долго не сообразил, что внизу имеется фальшивое дно. Если бы не мое упрямство, я бы никогда не выломал к демонам те старые доски. И уж конечно, не рискнул бы засунуть внутрь руку, когда стало понятно, что в привычной мне Тьме кроется какой — то подвох.

Наверное, старик подозревал, что присущий его ученику дух соперничества и некоторая склонность к авантюризму заставят меня сделать нечто подобное. Иначе не встретил бы меня на столе его личный дневник, а на первой странице не проступила бы надпись, слова который навсегда врезались в мою память.

«Мой лучший и самый преданный мой ученик, — сообщала она, ввернув меня тогда в состояние, близкое к шоку. — Уверен, сейчас ты искренне недоумеваешь, а то и ругаешь старика за то, что он всегда имел привычку путано изъясняться. Но у меня так много врагов, что даже сейчас я вынужден хранить молчание. И предпочел бы, что бы ты не использовал этот схрон, а обошелся той малостью, что досталась тебе после моей смерти. Впрочем, зная твою любознательность и веря в твое упорство, могу лишь сказать, что бесконечно рад твоим успехам. Ты всегда был сильным, мой мальчик. И умел зреть в самую суть. Далеко не каждому удается в свой третий призыв живым пройти сквозь темную сторону. А у тебя получилось, ученик. Только поэтому я отдал тебе свой перстень. Носи его с честью, Артур Кристофер Рэйш. Смотри во Тьму глубже. И знай: я бесконечно горд тем, что воспитал настоящего темного мага».

Пожалуй, за шесть лет ученичества это были первые теплые слова, что я услышал от сварливого мастера. Однако он и тут умудрился навертеть каких-то загадок, будто закольцованная на его перстень и безумно сложная защита могла бы пропустить сюда кого — то, кроме меня.

Почему он оставил на входе столь двусмысленное приветствие? И насколько глубоко я должен был заглянуть во Тьму?

Этот вопрос мучил меня на протяжении всех дней, что я исследовал схрон и, особенно, когда собирал и потихоньку перетаскивал сюда многочисленные вещи Нииро.

Как? Разве я не сказал, что успел побывать в его комнате и тщательно ее обчистить?