Артем Гармаш

А. Головко сумел точно, свежо, не повторяя предшественников по теме (несмотря на то что среди них такой могучий и эстетически близкий ему художник, как автор «Fata morgana» М. Коцюбинский), выписать в романе разнообразный социальный типаж — от руководителей восстания Гармаша, Цыбули, Невкипелого до богатея старшины Чумака и буржуазного интеллигента националиста Дорошенко, чьи идеи подхватывает в будущем его прыткий племянник Павел Диденко.

Но самый заветный, самый дорогой для автора (как, вероятно, и для большинства читателей) образ романа, его поэтическая душа — это образ Катри Гармаш, простой, но богатой душевно крестьянки-матери. По характеру духовной эволюции, которую проходит эта женщина в романе, она напоминает горьковскую Ниловну, — в критике такие сопоставления делались неоднократно. Для Головко — это образ самой совести народной, выстрадавшей, по-матерински выносившей свое убежденное приятие справедливости революции, справедливости коренного изменения мира. В роман украинского писателя эта добрая, мудрая, бесконечно стойкая во всех несчастьях и невзгодах крестьянская мать как бы пришла из народных песен о матери-вдове, матери бедного и отважного сына; этот традиционный образ Головко сумел сделать удивительно живым, психологически многогранным, поставив свою героиню лицом к лицу с миром, идущим к революции, с беспощадной классовой борьбой, с проблемой выбора крестьянством истинного исторического пути — со всем двадцатым веком, рождавшимся в раскатах первых великих громов… И когда Катря в конце романа благословляет в дальнюю дорогу своего «младшенького» — Артема, в котором угадывается будущий борец за новую, рабочую правду, в ее словах сливаются «материнское» и «общенародное», непосредственно личное и почти символическое: «Счастья тебе, сынок, на твоем пути!»

Над романом «Артем Гармаш», начатым еще перед войной, писатель работал все послевоенные годы. И хотя образы этого произведения уже вошли в сознание читателя как нечто цельное, достаточно определившееся в человеческом и художественном смысле, хотя за две книги «Артема Гармаша» А. В. Головко была присуждена Государственная премия УССР имени Т. Г. Шевченко, — автор продолжал считать историю своего героя незаконченной, трудясь над четвертой и обдумывая, планируя пятую книгу романа. Окончательному воплощению этого капитального замысла не суждено было осуществиться, и роман сейчас издается на русском языке в том виде, в каком он в последний раз при жизни писателя вышел на Украине, то есть в составе трех книг, в последнюю из которых, впрочем, уже включены главы, что, по расчетам автора, должны были впоследствии перейти в четвертую книгу этого большого произведения. (В архиве А. В. Головко остались также незавершенные фрагменты последующих глав четвертой книги, которые, естественно, не могли войти в это издание.)

На первых страницах романа мы уже слышим об Артеме Гармаше, а затем и непосредственно входим в его напряженную, боевую жизнь. В «Матери» мы распрощались с ним, когда он был еще подростком; сейчас это человек, прошедший большую жизненную школу, работавший и в Донбассе, и на Харьковском паровозостроительном заводе; пришлось ему и в царской тюрьме посидеть (за участие в забастовке), и хлебнуть лиха на фронтах империалистической войны, где он был ранен. А сейчас он — в Славгороде, небольшом промышленном городе над Днепром (читатель легко угадает в нем Кременчуг), и имеет невпроворот дел и забот как член городского большевистского комитета, в котором берет на себя самые опасные, трудные боевые поручения.

А время, с которого начинается действие романа, — конец 1917 года, период острой и напряженной борьбы за победу Октября на Украине, за нерушимый союз украинского народа с Советской Россией, за разгром буржуазно-националистической контрреволюции.

Головко — довольно последовательный сторонник традиционных, доставшихся в наследство от XIX века, форм построения романа, ведения сюжета, развертывания характеристик персонажей. Повествование его движется в ритмах медленных, почти не знающих скачков и перерывов, образы выписываются шаг за шагом, деталь за деталью, события, столкновения, разговоры передаются со всеми «естественными» подробностями (в чем автор не избегает подчас и явных излишеств), каждая индивидуальная «линия» — а их здесь немало — прослеживается обстоятельно, причем личной жизни героев уделяется нередко весьма видное место наряду с их общественными интересами и устремлениями.