Артем Гармаш

За дорогу Максим так привязался к ним, что ни на шаг не отставал уже. Вместе из вагона вышли, и к калитке — выходу с перрона в город — людским потоком понесло их вместе. Злыдень, как договорились они с Тымишем, шел за ним, отстав на каких-нибудь полдесятка шагов, поэтому хорошо видел, как та беда стряслась. Полицай и немец стояли по обе стороны прохода; полицай требовал у пассажиров документы и проверял их, а немец стоял истуканом и только время от времени ощупывал рукой подозрительные узлы, котомки. И вот подошла очередь Тымиша. Чтобы достать из бокового кармана удостоверение — не догадался заранее это сделать, — ему нужно было свою торбу положить на землю, и так, должно быть, хотел сделать, но услужливый Максимка перехватил торбу, чтобы подержать тем временем. Этим, собственно, и погубил себя. Даже не посмотрев в документ, а только на Тымишеву культю, полицай быстро схватил его за руку и вытащил из толпы. А заметив, кто взял у него торбу из рук, схватил и паренька тоже. Видимо, ждали только двоих, ибо на этом и кончили проверку документов. Забрали Тымиша с Максимом и повели в вокзал с привокзальной площади, где помещалась железнодорожная немецкая комендатура. И все это происходило на глазах у Злыдня. Ошеломленный, не заметил, как, увлекаемый толпой, очутился и сам на площади. Первым движением его было догнать их, спасти хоть паренька, объяснив конвоирам ужасное недоразумение. Но как им доказать, что он совсем тут ни при чем? Хотя бы справка была у него — было бы видно, что из другой местности. А так, если даже и самого себя выдаст, скажет, что он — тот второй, и убедить было чем — торба с деньгами, так же как и у Невкипелого, и тогда разве спасет этим беднягу? Где уж там! Всех троих заберут, да только и дела. Какой же смысл? Тем паче что хоть дело и сорвалось, но не завалилось совсем. Часть денег ведь еще осталась. А как знать, может, это и не Мейерова работа. Даже наверняка не его. Ведь тогда не было бы необходимости выискивать их в толпе на вокзале, куда проще было бы немного спустя забрать их у него на квартире. «Вишь, какая железная логика! Еще бы, ведь вопрос стоял о собственной шкуре!..» На этом и обрывался рассказ Злыдня, а дальше — проклятия на свою голову и приступ истерики… Поэтому о дальнейших событиях и не расспрашивали. Да кое-что и знали уж об этом. Перед самым отъездом из города Сереге рассказал связной подпольного партийного комитета. Сам слышал от знакомого слесаря из паровозного депо, какого-то родича Злыдня. Будто бы просто в депо и явился Егор прямо с вокзала; напрямик, через все пути, меж поездными составами. Удивительно, как его немцы не задержали! Тем более что вид у него был очень подозрительный — словно неприкаянный. Да еще с той страшной ношей! Рассказал о своей беде и просто слезно умолял спасти его товарищей: может, подкупить кого-нибудь из немецкой комендатуры. А деньги, мол, на это есть, целая торба! Посоветовался родич со своими друзьями, и решили попробовать. Но ничего сделать не успели, на рассвете следующего дня немцы казнили обоих — и Тымиша и Максимку.

— Пытали зверски, — нарушил скорбное молчание Артем. — У обоих синяки, раны на лице и по всему телу. Осматривать их некогда было, да и присветить как следует нечем было — зажигалкой в ладонях… Допрашивали, видать, кому такие деньги большие везли и для чего. Ну, хлопец ничего не знал, но Тымиш… Однако даже немца-мародера и того не выдал. Надеялся еще, видно, на деньги Злыдня. До последнего дыхания своего думал о нас, об оружии для нас!

— Ой, дорого нам достается оно! — сказал Кандыба.

— Да нужно еще вырвать! — Артем поднялся на ноги. — Пошли, скорее дело будет.

На улице, единственной на все село — широкой и зеленой от спорыша и буйных зарослей репейника и белены под тынами, — уже стояло несколько подвод и еще выезжали со дворов, выстраивались обозом.

Они прошли в голову колонны, где на передние подводы уже рассаживались хлопцы из сотни Легейды. Почти все — ветробалчане, хотя среди них Артем узнал Сирика Ивана с Чумаковских хуторов и одного из Лещиновки. Увидев Артема, обступили его с расспросами. В стороне, под забором, Цыбулько передавал Легейде боевое задание.

— Готовы? — спросил Кандыба, подходя к ним.

— Не все еще подводы, — ответил Легейда. — Двух или трех нет.

— Догонят. Задачу свою знаешь? Ну а подробнее — Гармаш по дороге расскажет. Трогай!

Артем с Грицьком сели на переднюю подводу к Легейде. Отдохнувшие за ночь кони рванули и понесли быстрой рысью, будоража веселым цокотом колес сонные хаты за тынами.

XX

Как договорились вчера, Кушнир с Гудзием и Мирославой Супрун прибыли сегодня в Подгорцы в отряд Кандыбы около девяти часов утра на том же, что и вчера, транспорте Тургая. А на второй бричке вместе с ними приехал и сам Тургай, командир Зеленоярского партизанского отряда, со своим адъютантом. «Чего это они?» — забеспокоился Кандыба. И предчувствие не обмануло его. Еще когда здоровались, Тургай, не выпуская его руки, сказал, прищурив глаз: