Артем Гармаш

— Не дури, Артем! Сиди! А Серегу мы с Валдисом в больницу отправим. Саночки у меня есть, еще одни где-нибудь возьмем и свяжем…

Городская больница была неподалеку от Слободки. Поэтому через какой-нибудь час ребята уже вернулись, устроив Сережу в больницу. Ходики на стене показывали четверть двенадцатого.

— Мама, — уже сняв пальто, вдруг спросил Михайло, — а часы наши верно идут?

— А кто их знает. Вчера с вечера забыла подтянуть гирьку. Остановились ночью. Я поставила по солнцу.

Михайло возмутился:

— Ой, мама! По солнцу! Ну, теперь бегите сами к Одарке, узнайте, который час.

Но тут же передумал. Может, боялся доверить матери такое ответственное дело. Сбегал сам. Ходики отставали чуть ли не на полчаса. Михайло поставил их по Одаркиным — без четверти двенадцать. И только тогда сел за стол.

Ели втроем из одной миски, молча. Украдкой поглядывали на ходики. Когда минутная стрелка подползла к цифре 12, все, как по команде, отложили ложки. От волнения уже не могли есть. Закурили. И тоже молча. Наконец долгожданные двенадцать часов. Цигарки вспыхивали от глубоких затяжек. Пять минут первого.

И тут не вытерпел Михайло. Кинул окурок, вскочил с места и взволнованно прошелся из угла в угол. Остановился посреди комнаты и обратился к Артему почти с отчаянием:

— Ну вот тебе и на!

— А что такое? — Артем сделал вид, что не понял его.

— Семь минут первого уже!

— Откуда ты знаешь? Что тебе Одарка — Пулковская обсерватория? Может, у нее часы спешат минут на десять, а то и больше?

И не успел он договорить последнее слово, как вдруг тишину всколыхнул басистый гудок. И хоть ждали его, все невольно вздрогнули и поднялись с мест.

— Машиностроительный! — радостно вскрикнул Михайло.

А гудок гудел призывно, властно. Пока что один. И снова так же неожиданно с другой стороны города, ближе к Слободке, откликнулся второй гудок, на тон выше.

— Наш! — в один голос сказали Валдис и Михайло. — А это депо! Мельница! Табачная фабрика!..

Гудки — один за другим, а то и несколько сразу — вливались, словно шумные притоки в бурную, ревущую реку, которая затопила собой весь город, от края и до края. Казалось, звенело само небо от этого могучего хора гудков.

— А второй мельницы не слышно, — вслух подумал Михайло.

— Меньшевистское гнездо! Что ты хочешь? — сказал Артем.

— И электростанция молчит.

— Да и там завелась сволочь!

— А я им, честное слово, не завидую! — Это уже говорил, второпях одеваясь, повеселевший Михайло. — Представляю, каково им это слушать!

— Эге, погорюй хоть ты за них, а то больше некому! — сказал Артем.

Без шинели, как был, он вместе с хлопцами вышел в сени. Когда распахнули дверь, свежий морозный воздух и солнечный свет ринулись в сени. И так потянуло хотя бы через порог переступить, хоть издали взглянуть на город! Гудки все еще гудели. «Терпение, Артем!» — сказал сам себе и, закрыв за ушедшими дверь, накинул крючок.

В то же утро в помещении городской думы, в кабинете председателя городской управы Кириенко (украинский эсдек, бывший учитель гимназии, зять владельца мельницы Спивака), происходило совещание с атаманом Щупаком. Кроме нескольких членов управы присутствовали уездный комиссар Центральной рады Мандрыка, от Совета солдатских депутатов — Гудзий, от «Крестьянского союза» — Мокроус.

Мысль о созыве этого совещания возникла у Кириенко в связи с событиями прошлой ночи. Когда приглашенные собрались, не было лишь Щупака, за которым отправился Диденко, неожиданно для Кириенко, который приехал сюда, ни с кем не повидавшись, возник и второй вопрос. Почти все прибывшие уже знали о постановлении большевистского комитета провести общегородскую забастовку и митинг протеста против убийства Тесленко, арестов, против разгрома помещения большевистского комитета. Отношение всех присутствующих к самому факту намеченной забастовки было одинаковым, мало сказать отрицательным — полным ярости. Однако насчет того, что нужно делать, если большевикам удастся поднять рабочих на забастовку, мнения расходились.

Поэтому совещание началось сразу же, еще до приезда Щупака. Но ни к какому решению без него прийти не могли: только в его руках и была реальная сила. На запасный полк, как доложил Гудзий, полагаться никак нельзя. Он рассказывал о митинге, состоявшемся сегодня утром в казармах. А когда хотели разогнать митинг с помощью учебной команды, солдаты не дали. Домитинговали, а потом даже за ворота проводили большевистского агитатора.

— Кузнецова как раз. Вчера атаман выпустил. На нашу голову!

Щупак с адъютантом, под усиленной охраной, прибыл на совещание часов в одиннадцать. Нарочно заставил ждать себя целый час, чтобы прониклись должным к нему уважением. И, кажется, добился своего. Во всяком случае, когда он вошел в кабинет в сопровождении адъютанта и Диденко, все присутствующие, хоть и без особенной предупредительности, поднялись с мест. Сдержанно поклонившись, он только звякнул шпорами.