Но разъяснение председателя далеко не всех в зале удовлетворило. Потребовали поставить на голосование: кто за то, чтобы объяснения полуботьковцев считать удовлетворительными?
— Явное большинство, — объявил Гудзий.
— Это еще неизвестно, — возразил Бондаренко.
Пришлось подсчитать голоса. А потом голосовали: кто «против»? Голоса разделились почти поровну: на семь голосов только и перевесили те, кто был «за».
Диденко даже заерзал на стуле и тихонько чертыхнулся. Саранчук невольно взглянул на него:
— Чего ты? Ваша ж берет!
— Если и дальше будут так таять наши голоса… — ответил Диденко. Не отрывая глаз, напряженно смотрел на Гудзия до тех пор, пока тот не поймал его взгляда. Павло вопросительно шевельнул бровями.
Гудзий едва заметно кивнул головой и объявил:
— Слово для доклада «О разоружении саперного батальона полуботьковцами» предоставляется депутатке Супрун.
Но не успела Мирослава Супрун, взойдя на трибуну, сказать первую фразу, как Гудзий остановил ее:
— Простите, прерву на минутку. — И обратился, якобы недовольный, в зал: — Что вы хотели, Диденко?
— Прошу слова для внеочередного заявления.
В зале зашумели.
— Что за спешка?
— Сколько можно!
Но Диденко уже направлялся к помосту: под возмущенные крики он быстро взбежал по ступенькам и, вынув из кармана бумажку, замахал ею в воздухе.
— Телеграмма! Исключительной важности! — А когда в зале стихло, добавил: — Эту телеграмму только что передали мне из редакции. И поскольку содержание ее очень близко к вопросу нашей повестки дня, я не могу не огласить ее собранию.
— Ну-ну, давайте. Ближе к делу! — все так же изображая на своем лице крайнее неудовольствие, торопил его председатель.
Но Диденко не спешил.
— Сейчас, сейчас… — Ему еще до оглашения текста нужно было хоть немножко напустить туману. — Ознакомить собрание с этим сообщением тем более уместно, что в свете его сам вопрос о разоружении саперов приобретает совершенно иной характер. Мы его сразу же поставим, вопреки стремлению наших политических противников, с головы на ноги. Не осуждения, а безусловного одобрения заслуживает в свете последних событий акция полуботьковцев, направленная целиком на защиту и оборону нашей государственности. С вашего позволения я оглашу текст телеграммы. «Харьков. Сегодня сюда из Киева прибыли большевистские экс-делегаты краевого съезда Советов. Намерение их ясное. Потерпев поражение в Киеве, они хотят взять реванш в Харькове, где как раз в эти дни происходит съезд Советов Донецко-Криворожского бассейна. По приказу из Петрограда, это сборище случайных людей, очевидно, попытается захватить власть в Харькове в свои руки. Об этом красноречиво говорят и их необузданная агитация среди местного рабочего населения и гарнизона, и концентрация так называемой Красной гвардии Сиверса, состоящей из московских и петроградских…»
Диденко еще не кончил чтения, а в зале уже возник шум, и председателю с трудом удалось призвать к порядку. Но и теперь Супрун не пришлось говорить. Сначала слова добился — к порядку ведения собрания — представитель фракции меньшевиков. В связи с новыми фактами, только что оглашенными Диденко, они требуют перерыва для фракционного совещания. С таким же заявлением выступил и представитель Бунда.
А председателю собрания, видно, только этого и нужно было. Сразу же хотел ставить на голосование. Но Бондаренко попросил слова.
— О каком перерыве идет речь? О чем совещаться? Какие это новые факты открылись? Разве вы не знали, что лозунг «Вся власть Советам!» определяет линию большевиков на Украине? Странно, что именно этим пугают — и кого? Депутатов Советов! И кто пугает! Те, которые называют себя социалистами! Революционерами! Те, кто болтает о национальном освобождении украинского народа! Лживая болтовня! Меньше всего заботятся они об освобождении народа. Кстати будет напомнить, что мы, большевики, устами Ленина говорили по этому вопросу. И не далее как две недели назад. — Он вынул газету из кармана. — Читаю слово в слово: «Сейчас мы наблюдаем национальное движение на Украине, и мы говорим: мы безусловно стоим за полную и неограниченную свободу украинского народа. Мы должны сломить то старое, кровавое и грязное прошлое, когда Россия капиталистов-угнетателей играла роль палача над другими народами. Это прошлое мы сметем, на этом прошлом мы не оставим камня на камне».
Раздались бурные аплодисменты. Бондаренко выждал, пока стихло в зале, и продолжал:
— И далее… «Мы скажем украинцам: как украинцы, вы можете устраивать у себя жизнь, как вы хотите. Но мы протянем братскую руку украинским рабочим и скажем им: вместе с вами мы будем бороться против вашей и нашей буржуазии. Только социалистический союз трудящихся всех стран устранит всякую почву для национальной травли и грызни».
Рукоплесканья, шум, отдельные возгласы возмущения поднялись в зале.
— Регламент! Куда это Гудзий смотрит?
— Пусть говорит!
Бондаренко переждал, пока не утихло в зале, и продолжал: