Читаем Артем Гармаш полностью

От хозяйки Чумак уже кое-что узнал о Диденко. Оказывается, с самого лета, как приехал из Киева на каникулы, так и живет здесь, в Славгороде. Работает редактором газеты. Об университете оставил всякую мысль. Дядя его, Савва Петрович Дорошенко, звал-звал в Киев, но уже и звать перестал.

Присматриваясь сейчас к Павлу, Чумак невольно вспомнил, как прошлой зимой в последнем своем письме на фронт, еще из Киева, Павло писал ему об Орисе Гармаш восторженно, чуть ли не в стихах. Иного для нее имени не находил, как «украинская Джоконда». И вот на тебе! Теперь Людмила Галаган. Вот чертов бабник! Коротко ответив на вопросы Павла, Чумак, не подавая виду, что он что-либо знает, поинтересовался, как же Павлу живется здесь, в Славгороде.

— Правду говоря, никак не думал тебя тут застать. В этой уездной дыре. Что случилось? Я думал, что ты в высоких политиках ходишь, и обязательно в Киеве.

— Ну, не всем же быть в Киеве, — пожал плечами Павло. — Нужно ведь кому-нибудь и здесь, чтобы, засучив рукава…

— Ох, работяга! — прищурил глаз Чумак. — И кого ты морочишь? Разве я не знаю? К женской юбке прилип. Так и говори. Позор!

— Позор? Ну, знаешь… — засмеялся Павло. — Ты даже щедринского градоправителя переплюнул: тот упразднил науки, а ты хочешь самую основу жизни — любовь!

— Не то теперь время, чтоб на всякие эти антимонии месяцы тратить. Сотни лет ждала этого часа Украина.

Павло обиделся:

— Что ты меня агитируешь? Сам на этом деле собаку съел. Да и не такой уж я бездельник, как тебе кажется. Газету возьми — в каждом номере если не передовица, то подвал. А вот, — кивнул головой в сторону письменного стола, — сборник лирики издаю. И почти ежедневно митинги, заседания, собрания!

— Да ты не обижайся, — смягчился Чумак. — О твоей же пользе пекусь. По дружбе. Честное слово, Павло, обидно за тебя… И сказать бы, руки не было! Или, может, дядя отказался от тебя?

Диденко молча вынул из бокового кармана письмо и, отметив в нем нужное место, протянул Чумаку.

— Читай. Только что получил.

Чумак начал читать с середины, с того абзаца, на который указал Павло. Шла речь о последней встрече Винниченко с представителем французской миссии генералом Табуи. Генерал заверил, что французское правительство полностью одобряет политику Центральной рады, и сообщил о намечающемся в ближайшее время официальном признании УНР. Чумак удивленно взглянул на Павла.

— На сепаратный мир, выходит, не пойдем?

— Выходит, что так. Да ты читай дальше.

А дальше упоминалось о Павле. Сообщая о том, что Генеральный секретариат межнациональных дел сейчас предположительно намечает состав дипломатического корпуса, Савва Петрович предупреждал своего племянника, что он и его надумал устроить («Вот, Павлуша, и пригодился французский язык!»). Говорил уже кое с кем. Дело, пожалуй, почти решено. Нужно быть наготове. Чтоб по первой же телеграмме немедленно выехать в Киев.

— Н-да… — раздумчиво произнес Чумак. — От такого дядюшки и я б не отказался. Ну, что ж ты думаешь?

— Голова пухнет! Целый день хожу как неприкаянный. Конечно, еду. Но никак не раньше, чем тут развяжу себе руки.

Чумак не успел и слова сказать.

— Да нет! — спохватился Павло. — Откладывать уж нельзя. Сегодня-завтра рублю все узлы.

Действительно, окрыленный письмом дядюшки, Павло надумал наконец решительно поговорить с Людмилой. Более удобного случая не представится. Как раз и повод был. В этом же письме дядя просил кое-что передать Галагану. Сегодня же и пойдет к ним.

— Что будет, то будет! Либо пан, либо… как в анекдоте: «Мне тут больше не бывать!»

И он так это сказал, с такой решительностью, что Чумак невольно вспомнил жену Дорошенко и подумал: «Э, нет, тетенька, плохо ты знаешь своего племянника! Не заяц. Скорее хорек!» И вдруг, даже для самого себя неожиданно, почувствовал какую-то глухую неприязнь к Павлу. И не мог удержаться, чтоб не досадить ему чем-нибудь. Помолчав, сказал вдруг:

— Ну ладно, Павло. А как же теперь с «Джокондой»? — И, прищурившись, глядел на Павла, заранее предвкушая удовольствие от его, казалось бы, неминуемой растерянности. Но ошибся.

Павло нисколько не растерялся. Даже не моргнув глазом, взглянул на приятеля и произнес с неподдельным восхищением:

— Ох, и девушка! Поверишь ли, Корней, немало знал я женщин, но чтобы какая-нибудь из них так волновала меня, как Орися, такого еще не бывало!

— Ну, так за чем дело стало?

— А кто говорит, что стало? — Павло несколько раз жадно затянулся папиросой. — На части разорвусь, а все-таки добьюсь своего!

— Как же это? Одну сватаешь, а другую — между прочим?

— В том-то и дело, что не между прочим.

— Да ты что, турок?

— А чем я виноват? — Диденко порывисто повернулся всем телом к Чумаку. — Вот ты никогда, Корнюша, не мог понять меня…

И для Чумака явно возникла угроза выслушать от Павла — в который уже раз — довольно-таки путаное объяснение фамильными (мать — дворянка, отец — потомок крепостных), а то и просто «биологическими» факторами его, как он говорил, «раздвоения души». Но, к счастью для Чумака, как раз в это время в кабинет вошла Даша и пригласила в столовую.

<p><strong>VII</strong></p>
Перейти на страницу:

Похожие книги