Артефактор

— Можешь сломать, как Лирэйн, а можешь беречь как великую ценность и охранять его. Выбор за тобой. Когда ты слишком близко — наступает слепота, он настолько сливается с женщиной, что уже не отделяет её от себя. Она становится будто частью него, а свою руку невозможно подозревать во лжи или обмане.

Мы замерли, я сглотнула комок в горле.

— Не нервничай. Ты же не такая.

Весь путь до того здания, где были камеры временного заключения, я молчала, переваривая услышанное. Если Андетта права, то Лирэйн так и сделала, добралась до его сердца и потому Эвиан не смог среагировать сразу. Звучит ужасно жутко… Неужели и я добралась так близко? Или только все же ещё на половине пути? Я отмела эти мысли, тяжко ложившиеся на моё сердце.

Спустившись вниз, в тюрьму, я снова испытала тягостное желание закончить с этим поскорее и больше сюда не возвращаться. Меня все это стало вдруг тяготить и раздражать, и даже Вэрта не хотелось видеть. Я не без злорадства наблюдала, как вытягиваются лица этих двоих, когда Андетта сообщала им приговор.

— Но я… я же сознался! — Пробормотал Вэрт, которого стражи выводили из камеры, ему ещё предстояло оформить несколько бумаг, — почему?

— Ты солгал стражам порядка, так что ещё неплохо выкарабкался из этой передряги, — поморщилась Андетта, — могу тебе за это штраф выписать. Хочешь?

Тот покачал головой, и когда он проходил мимо меня, от него разило тоской и отчаяньем, сжавшим моё сердце ледяной рукой, так что я перехватила Андетту на выходе и сообщила, что хочу тут немного задержаться. Она оглянулась на Леону и понимающе кивнула мне. Когда они ушли, я подошла ближе, взирая сверху вниз на неё, сидевшую в закрытой позе и весьма сердитую. Гнева во мне не было, как и злости, лишь непонимание…

— Довольна собой? Пришла позлорадствовать? — Леона фыркнула, её лицо, которое я когда-то считала милым или даже привлекательным, вдруг исказилось зобной гримасой, я вздохнула.

— Я просто хочу знать: зачем ты это делала? Зачем?

Девушка снова фыркнула, недовольно поглядывая в сторону и буквально разрываясь между желанием облить меня грязью и кинуться на меня с кулаками. По спине пробежали робкие мурашки, я была ужасна рада, что она за решёткой и не сможет до меня дотянуться. Пауза затянулась, но вот она встала, подходя ближе, её тёмное школьное платье, чем-то похожее на моё, обвивало стройную фигуру. Её громкий решительный голос отразился от стен:

— Он — мой.

— Он свой собственный, — поправила её я.

— Нет, он мой, а не твой.

— Он мой брат, а не любовник. И не может быт моим, и уж тем более твоим.

— Ты привязала его к себе и пытаешься контролировать во всем.

— Что? Что за абсурд? — Я растерялась от её беспочвенных обвинений, с чего она это решила? Этот разговор и так походил на бред двух сумасшедших, но это…

— Ты даже сюда примчалась сразу, — язвительно сообщила мне девушка, победно приподымая брови.

— За мной приехала Андетта. Она меня и привезла. Я его единственный родственник, до которого она смогла добраться. — Горячо заверила её я, в её глазах мелькнуло сомнение, но лишь на мгновение, и она снова замкнулась, хмурясь. — Леона, прости, но ты говоришь полную чушь. Говоришь, что он твой, и по идее тогда ты должна его любить… не знаю, испытывать чувства собственности к нему. Да что угодно, кроме этого.

— Так и есть, — снова слишком громко заверила меня собеседница, её голос зазвенел в моих ушах. А её эмоции перескакивали с одного на другое и громко отдавались в моих висках, они буквально ревели, сменяя друг друга, словно яркий водоворот и сбивая меня с мысли.

— Вы были в тюрьме, и оба чуть не вылетели из академии. Разве это говорит о том, что ты хорошо к нему относишься?

Леона замерла, её искажённое гримасой лицо, разгладилось, и она, вдруг вцепившись в прутья решётки и заставляя меня отпрянуть, сообщила мне свистящим шёпотом:

— Он должен был доказать.

— Доказать что?

— Что он достоин.

Доказать, что он достоин? Где-то я уже это слышала? Какой абсурд… Кажется, мир мне подсказывал, что и в этом надо быть осторожной и иметь меру. Впрочем, как и везде…

— По-моему, это ты доказала гораздо больше.

— О чём ты? — Я развернулась к ней спиной, собираясь уходить, вслед мне полетело. — Эй!

Я обернулась, встретившись с её озадаченным и испуганным взглядом.

— Тебе напомнить, что умеют демоны ло-укки? — Её страх серым бессвязным комком начал расползаться над ней, глуша остальные эмоции. — Они эмпаты, он знал о всех твоих чувствах от и до. Он знал, что ты его проверяешь и пошёл на это. Но знаешь… я думаю, что эта проверка характеризует тебя с куда более худшей стороны, чем мы оба о тебе думали. Ты не знаешь меры.

Я развернулась и стала подыматься по ступеням, когда я почти прошла половину, мне вслед понёсся её отчаянный крик:

— Алексия, стой!

Я прикрыла глаза. Правильно ли я поступила со всем этим? Могла ли я так говорить? Ведь наверняка Вэрт не чувствует этого и не понимает, для него она всё также лучшая из лучших. Боги, почему он не мог найти себе нормальную пассию? Я вздохнула, поднимаясь наверх.