Артефактор

Я сидела как раз и тёрла глаза, руки были черными от карандаша, да и лицо, наверное, тоже, часы упорно показывали почти полночь, а я также упорно не желала спать, у меня было вдохновение, и я писала аграмант так, как никогда в жизни. Стук в дверь вывел меня из сонного ступора, и несколько секунд я взирала на дверь, потом на часы, потом опять на дверь, но все же решила открыть. Может Риса чего-то у меня забыла? Я открыла дверь, давя зевок, да так и замерла. Внутри я чертыхнулась, когда до моего сонного мозга дошло, кто стоит передо мной, и второй раз, когда в чём перед ним стою я. Мистер Д’армэ оглядел меня с ног до головы и, оттеснив плечом, закрыл за собой дверь в комнату.

— Чем обязана? — Получилось грубее, чем хотелось, потому что внутри я боролась с собственным стеснением и любопытством. Нелёгкая битва.

— Мне нужно то кольцо, которое не позволяет другим замечать носителя.

— Насколько я помню, вы считали его не слишком полезным, — разворачиваясь к нему спиной и перебирая вещицы в ящике стола, уточнила я. Тогда почему я вообще его ищу для него? Потом я вспомнила, что, наверное, я убрала его в шкаф, поэтому перешла туда и шерстила коробки там.

— И до сих пор так считаю, но сейчас оно мне нужно.

Я одарила его «тёплым» взглядом и протянула, наконец, кольцо ему. Он же пристально вгляделся в моё лицо, неожиданно решившее зевнуть, и вдруг спросил:

— Сколько артефактов в твоей комнате?

— Что? — Я замерла посреди комнаты и задумчиво потёрла переносицу пальцами, — Зачем вам это?

— Просто ответь на вопрос.

Я пожала плечами:

— Много.

— Примерно сколько? Больше ста или меньше ста?

Я попыталась посчитать: есть мешок с каждого курса, там свалены и работающие и не очень артефакты, но они слабенькие, обычно за год я штук сорок делала и это те, что удались, правда потом многие приходилось все равно выбрасывать, а учитывать надо ещё ту коробку, что стоит под кроватью и те коробки и корзинки, что в шкафу. И ещё есть артефакты, которые стоят на полке, это из часто используемых. Я поймала себя на том, что вовремя думания вытягиваю губы трубочкой, да так и стою, заметив по хитрым смешинкам в глазах мистера Д’армэ, что не я одна это заметила, я тут же сделала нормальное лицо. И чувствуя, как кровь прилила к щекам, пробормотала:

— Больше ста…

Впрочем, его мои артефакты интересовали явно больше, чем мои губы трубочкой.

— И они вот так у тебя и лежат: перемешанные, без бирок, что для чего, новые со старыми, работающие с неработающими?

Я оторопела сначала, потом почувствовала себя уязвлённой. До этого меня ни разу не уличали в неряшестве, и сейчас это было просто унизительно.

— Прошу меня простить, мистер Д’армэ, — начала я, чувствуя, как завожусь и уже хочу проклясть этого злосчастного мужчину, который пришёл в мою комнату и говорит мне столь обидные вещи, — но я сама разберусь, что мне делать с моей комнатой и моими артефактами.

Видя, что он собирается открыть рот, я подняла руку и продолжила:

— Я знаю каждый артефакт в этой комнате, я могу вспомнить каждый аграмант досконально, так что я разберусь с этим сама.

Я сверкнула на него глазами и сложила руки на груди, выказывая недовольство.

— Алексия, меня нисколько не волнует уборка твоей комнаты, это и правда твоё решение. — Я оцепенела, недоуменно вглядываясь в его лицо, спокойное и невозмутимое. Он только что назвал меня по имени… в первый раз. И на «ты». То обычно все по фамилии, да и ещё так чопорно. Что это за ощущение?.. — Твой гнев беспочвенен.

— Но вы же…

— Алексия, — от него распространилась по комнате тёплая волна, но увидев мой удивлённый взгляд, она растворилась, сменившись безразличием. С тех пор как он узнал, что я эмпат, он стал настолько хорошо контролировать свои эмоции, что прочитать его было практически невозможно. А вот такие тёплые, почти нежные, волны, как я замечала, частенько проскальзывали, если он забывался в моем обществе. Однако он сразу купировал их, что наводило меня на странные мысли. — Я хочу предупредить тебя, что это может быть банально опасно, кроме того, что хранить так много артефактов в одном месте, это просто безумие, так и ещё перемешивать их и хранить как попало. Хотя бы утилизируй, что не надо. Если тебе будет нужна помощь или комната для хранения, просто скажи, мы обсудим это.

— Да… хорошо. Простите.

Я была сбита с толку… Я не думала даже об этом. Да и к тому же, с чего такая забота обо мне? Для человека, прохладно относящегося ко всем, кроме себя, и достающего меня своими придирками, сейчас он проявлял почти отческую заботу о моем благополучии. А сердце стучало невпопад, и кажется, думая обо всем этом, я снова покраснела. И да… меня это начало вдруг пугать. Сама мысль, что я могу попасть под заботу и доброту такого человека сулила неприятности всем вокруг меня. И не дай бог стать его любимой… я слабо улыбнулась Эвиану Д’армэ. Он поднял руку, внутри всё сжалось, когда он опустил её на мою макушку и погладил вниз по волосам.

— Тебе лучше лечь спать. Выглядишь очень уставшей.