Арсен Люпэн в тюрьме

— Но это же ужасно! Чудовищно!

— Жалуйтесь в полицию.

— К чему?

— Дьявольщина! Надо попытаться, у правосудия — свои возможности.

— Правосудие! Поглядите хотя бы на себя… В эту самую минуту Вы могли бы поискать улики, обнаружить что-нибудь, а Вы ни с места…

— Обнаружить что-нибудь, имея дело с Арсеном Люпэном! О чем Вы, милейший, Арсен Люпэн никогда не оставляет следов. У него не бывает случайностей. Я спрашиваю себя порой, не по своей ли воле он дал мне задержать себя там, в Америке!

— Значит, мне придется отказаться от своих полотен, от всего! Но ведь он украл жемчужины моих коллекций! Я отдал бы целое состояние, чтобы их вернуть. Если против него ничего нельзя предпринять, пусть он хотя бы назовет цену!

Ганимар пристально взглянул на барона.

— Пожалуй, в этом есть смысл… Вам это не кажется?

— Нет, нисколько. Что Вы имеете в виду?

— Эту мысль, которая ко мне пришла.

— О какой мысли речь?

— Мы еще к этому вернемся, если следствие ничего не даст… Только смотрите, ни слова обо мне, если хотите, чтобы дело мне удалось.

И добавил сквозь зубы:

— В сущности, хвастать мне пока нечем.

Оба агента между тем постепенно приходили в себя с тем пришибленным видом, с которым пробуждаются от гипнотического сна. С удивлением осматривались, пытались понять, где они. Ганимар задал им несколько вопросов; они ничего не помнили.

— И все-таки, вы должны были хоть кого-нибудь заметить!

— Нет.

— Вспомните!

— Да нет же…

— Вы что-нибудь выпили?

Они поразмыслили. Затем один сказал:

— Да, я выпил немного воды.

— Из этого вот графина?

— Да.

— Я тоже, — объявил второй.

Ганимар понюхал сосуд, попробовал содержимое. У воды не было ни особого привкуса, ни цвета.

— Так вот, мы теряем время зря. Не за пять минут решают загадки, заданные Арсеном Люпэном. Но, черт возьми, я клянусь, что он мне еще попадется. Второй тур выигран им. Но уж третий останется за мной!

В тот же день жалоба по поводу квалифицированной кражи была направлена бароном Кагорном против Арсена Люпэна, содержавшегося в тюрьме Санте.

Барону не раз пришлось, однако, об этом пожалеть, когда он увидел замок Малаки наводненным жандармами, прокурорами, следователями, журналистами, всеми любопытствующими, проникавшими во все углы, в которые им вовсе не полагалось соваться.

Дело взволновало общественное мнение. Все произошло при столь необычных обстоятельствах, имя Арсена Люпэна настолько возбуждало воображение людей, что самые невероятные истории заполоняли колонки газет, и публика встречала их с доверием.

Но первоначальное письмо, которое опубликовало «Эхо Франции», (и никто никогда не узнал, кто сообщил газете этот текст), послание, которым барон Кагорн был нахально предупрежден насчет того, что его ожидало, вызвало чрезвычайное волнение. Были предложены самые фантастические объяснения. Напомнили о существовании знаменитых подземелий. И следствие, поддавшись влиянию, направило розыск по этому пути.

Замок обшарили снизу доверху. Допросили каждый камень. Исследовали деревянные обшивки стен, дымоходы, рамы зеркал и потолочные балки. При свете факелов осмотрели огромные погреба, в которых феодальные владетели Малаки некогда складывали свое оружие и припасы. Заглянули в самые недра скалы. Все было напрасно. Не удалось обнаружить малейшего признака подземного хода. Потайного хода просто не было.

Пусть так, — отвечали на это со всех сторон, — но предметы меблировки и картины не испаряются сами собой, подобно призракам. Такие вещи уходят только через двери или окна, и люди, которые ими завладевают, пробираются внутрь и выходят тоже через двери или окна. Кто же эти люди? Как они забрались туда? И как оттуда выбрались?

Органы правосудия Руана, убедившись в своем бессилии, обратились за помощью к парижским сыщикам. Господин Дюдуа, начальник Сюрте, направил к ним лучших розыскников своей железной бригады. Да и лично провел в Малаке сорок восемь часов. Это тоже ни к чему не привело.

Тогда он и вызвал инспектора Ганимара, чьим услугам ему приходилось так часто давать высокую оценку.

Ганимар внимательно выслушал наставления своего начальника; затем, покачав головой, молвил:

— По-моему, упорные поиски в самом замке не были правильным решением. Выход совсем в другом месте.

— В каком же?

— Там, где Люпэн.

— Там, где Люпэн! Думать так — значит допустить его участие!

— Я его вполне допускаю. Более того, считаю несомненным.

— Послушайте, Ганимар, это ведь нелепо! Арсен Люпэн — в тюрьме!

— Арсен Люпэн в тюрьме, допустим. Он под наблюдением, согласен. Но будь у него на ногах кандалы, на руках — веревки и во рту — кляп, я не изменил бы своего мнения.

— Почему Вы так упорствуете?

— Потому что Арсен Люпэн и только он способен соорудить такую масштабную махинацию и настолько ее усовершенствовать, чтобы она удалась… Как оно и вышло на самом деле.

— Слова, Ганимар, слова!

— Отражающие действительность. Но в этом деле не было ни подземных ходов, ни поворачивающихся на своей оси каменных плит, ни других подобных нелепостей. Наш человек не пользуется такими устарелыми способами. Он весь в сегодняшнем, вернее — уже в завтрашнем дне.