Аромат обмана

— Пожалуй, — согласилась женщина, — ты права. — Она вздохнула. — Действительно, нам это пойдет на пользу — мы просто не знали, как освободить холодильник от излишков. Греки не берут больше обычного. А продавать шкурки мелкими партиями — одна морока.

— Но вы обещаете, что забудете про меня, как только мы выйдем отсюда? Вспомните, когда надо получить процент? — Она наклонила голову набок, глядя на женщину.

— Конечно, Лилечка. Я так тебе сочувствую. Но ты у нас просто молодец. Такое дело провернула — домишко свой маханула на Москву. — Она наклонилась поближе и сказала: — Твоя соседка Ивановна говорит, мол, косматая художница бродит по огороду как неприкаянная и бормочет: бес попутал… — Лилька засмеялась. — Да, будь жива Марина, порадовалась бы за тебя, за свою дочь. Ты сумела устроиться не хуже других!

Я устроилась лучше других! — хотелось ей сообщить, но не сейчас, одернула она себя. Нет!

Значит, художница перестала себя чувствовать в безопасности? Понятное дело — препарат, которым она ее завлекла, выветрился.

Ей жаль старушку? Нет, сказала себе Лилька. Жалость и сочувствие — вот что губит людей. Погубит и Галину Гордеевну. При ней, Лилии Решетниковой, коммерческим директором станет другой человек. Впрочем, все остальные сотрудники тоже будут новые. Ни одной живой души, которая помнит ее девочкой, вызывающей жалость!

Но все произойдет по закону. Дядька из департамента знает, как законами пользоваться. Как объявить хозяйство банкротом, как провести аукцион.

И еще. Сначала ей казалось, что места директора ей достаточно. Но что она такое без пакета акций? Значит, его надо заполучить.

Она улыбнулась. Получит.

23

Ирина Андреевна недоуменно смотрела на бумаги, которые разложил перед ней главный бухгалтер.

— Не понимаю, — морщилась она и на самом деле не могла понять. Потому что никогда прежде не видела ничего подобного. — Вы хотите сказать, Петр Иванович, что нам нечем заплатить налоги? Мы платили все, до копейки, даже в худшие времена. Вы помните начало девяностых? Но и тогда наше хозяйство устояло на ногах. А теперь, когда у нас постоянная прибыль, мы не можем? — Она развела руками.

— Видите ли, Ирина Андреевна, — вздохнул Петр Иванович, — у нашего хозяйства есть один крупный недостаток.

— Какой это? — запальчиво проговорила она.

— Оно слишком хорошо работало и работает. А посему есть, я полагаю, желающие приникнуть к источнику и испить из него сполна.

— Вы хотите сказать… — начала Карцева, потом усмехнулась, — простите, Петр Иванович, вы уже все сказали. — Она сняла очки, в которых обычно работала, положила на стол. Руки — тоже. Она смотрела на свои скрещенные в запястьях кисти — смешно, как будто приготовила для наручников. — Кто-то хочет надеть на нас наручники?

— Уже надели, это дело быстрое, — он усмехнулся. Бухгалтер сидел в кресле напротив и смотрел на Карцеву. — Мне жаль. Но вы сами рассказывали — такое же хозяйство в Тверской области уже продали с аукциона.

— Его тоже сначала обанкротили, — пробормотала она.

— Разумеется. Но там проще, они — не мы. Они на самом деле едва сводили концы с концами. А для нас пришлось искать варианты.

— Ну да, в виде нового покупателя.

— Кто его привел? — тихо спросил бухгалтер.

— Он, как говорят молодые, выпал на коммерческого директора.

— Вот как?

— Она пришла ко мне, и я…

— Понимаю. В этой даме трудно усомниться, — заметил он. — Галина Гордеевна вне всяких подозрений. Покупатель — не темная лошадка, она проверила.

— Но где же он?

— Арестован его счет по каким-то особым причинам, — ответил Петр Иванович.

— Ясно. Что нас ждет?

Он улыбнулся.

— Вы всегда жаждете точности. Это хорошо, потому что прогноз и схема в данном случае известны. Наше хозяйство банкротят, потом выставляют на торги. Покупает тот, кто нас заприметил. А чтобы мы, прежние акционеры, превратились утренний туман…

— … который так хорош в этих местах в разгар лета, — подхватила она ему в тон. — И происходит дополнительная эмиссия акций.

Он молчал — без слов ясно. Получить хорошо налаженное хозяйство да еще такую территорию при нем — мечта!

— Что ж, спасибо, Петр Иванович. Я должна переварить все это.

Бухгалтер вышел из кабинета, а Ирина Андреевна уставилась в окно. Она помнила тот день, когда к ней пришла Галина Гордеевна, коммерческий директор.

— У нас новый покупатель. Он готов забрать остатки целиком.

— Откуда взялся? — спросила она, отрываясь от микроскопа.

— Говорит, мир слухами полнится. Даже знает о том, что греки якобы выдают шкурки наших норок за канадские и американские.

— Вот как? Впрочем, это их дело. Так что хочет этот покупатель?

— Взять остаток партии и заплатить дороже греков.

— Узнайте, кто он и кто стоит за ним…

Этот разговор происходил летом, когда совсем неплохо освободить холодильник от остатков. Прошлогодний «урожай» оказался небывалым — похоже, феромоны действуют так, как надо. Фирма Марии Родопуло, с которой они давние партнеры по бизнесу, а не только по клубу «сестер», забрала свою долю. Остатки возьмет новый покупатель — отлично. Коммерческий директор не спит на ходу, а это всегда и во всех людях нравилось Карцевой.