Армагеддон

Кружка горячего кофе немного согрела Илью. Соседка, милая старушка, которая присматривала за его квартирой, пополнила запасы холодильника. Хорошо, что он предупредил ее вчера вечером о своем приезде, иначе остался бы без завтрака. Пока на сковороде с шипением поджаривался бекон, Илья отрезал от батона два тоненьких куска и намазал их маслом. Перевернув кусочки бекона, он залил их сверху яйцами, изрядно посолил, поперчил и посыпал молотой петрушкой. Илья практически расправился с завтраком, когда позвонила Алиса.

– Да! – сказал он в трубку.

– Ты знаешь, что неприлично разговаривать с набитым ртом.

– Знаю, мамочка, – ответил Илья, делая глоток кофе.

– Звоню, чтобы разбудить тебя. А то ты любишь поспать.

– Спасибо, мамуля. Я уже встал. Как там моя знакомая?

– Спит как сурок.

– Хорошо. – Илья сделал еще один глоток. – Послушай… – он на несколько секунд задумался. – Ты, до какого часа в больнице?

– Часов до шести буду. А что?

– Наша пациентка…

– Наша?

– Не придирайся к словам. В общем… с ней не все так просто.

– Ты что-то выяснил?

– Да. Но не по телефону.

– Понимаю.

Илья в очередной раз поблагодарил Бога, что он наградил его такой умной сестрой.

– Я немедленно хочу знать, как только она придет в себя.

– Хорошо.

– И еще…

– Да?

– Возможно, ею кто-нибудь будет интересоваться. Постарайся выяснить, кто. А лучше пригласи в клинику и задержи до моего приезда.

– Сделаю.

– Я, как только освобожусь, сразу к тебе.

– Ни пуха тебе с комиссией.

– К черту!

Илья закрыл телефон. Несколько секунд смотрел никуда, затем принялся за остатки завтрака.

Глава 3

1

Пока на перекрестке горел красный сигнал светофора, Илья взглянул на себя в зеркало. Поправив ярко-голубой галстук в желтый горошек (боже как он ненавидел эти удавки), он кисло улыбнулся своему отражению. Видок был не ахти, но все же лучше, чем несколько часов назад. Сон, завтрак и контрастный душ сделали свое дело. Он погладил чисто выбритые щеки.

– Мы еще повоюем, – подмигнул он своему отражению. – У нас еще есть похер в похеравницах.

Сзади послышались автомобильные гудки. До него донесся раздражительный женский крик.

– Ты что там заснул, идиот!?

Илья отвернулся от зеркала и посмотрел на светофор. Горел зеленый. Он включил передачу и выехал на перекресток. Его стал осторожно обгонять спортивный мерседес с откидным верхом. За рулем седела совсем еще сопливая девица. Ее зеленые волосы торчали в разные стороны. Черная блузка с глубочайшим декольте, такого же цвета кожаная, короткая юбка, едва прикрывавшая зад. Девушка повернула голову и, увидев, что Илья смотрит на нее, подняла руку и вытянула средний палец. Солнце, дождик давно кончился, заблестело на ее полированном черном ноготке. Губы, намалеванные черной помадой, разошлись в довольной улыбке. Малолетка нажала на газ, и черный мерс рванул с места.

Илья покачал головой, глядя вслед удаляющейся машине. Сунув руку в карман пиджака, он достал смятую пачку сигарет и зажигалку. Открыв пачку, он чертыхнулся. Там была лишь одна сигарета, да и та, похоже, сломана. Он вытащил ее наружу. Так и есть. Засунув ее обратно и скомкав пачку, он положил ее в карман. Туда же вернул зажигалку.

– Почему так хочется курить, когда нет сигарет, – подумал он, включая поворотник.

Остановившись рядом с тротуаром, Илья посмотрел в боковое зеркало. Открыв дверь, он выбрался наружу и, обойдя машину, направился к ларьку. В нескольких метрах от него, рядом со стеклянной витриной супермаркета стояла старуха в грязных лохмотьях и громко кричала. Ее грязные, спутанные седые волосы торчали в разные стороны. В огромных черных глазах застыло безумие. Охранник в черной униформе, стоявший в дверях супермаркета, с брезгливым выражением наблюдал за «оратором», готовый в любой момент ринуться в бой, если старуха приблизится к витрине, еще хотя бы на миллиметр. Немногие люди, идущие по тротуару, обходили старуху, стараясь держаться от нее как можно дальше.

… вместе с Даниилом спустилась я в ров со львами. Я стояла за плечом Давида, когда его искушала Вирсавия, купаясь обнаженной в пруду, – донесся до Ильи громкий, визгливый голос. – Я видела Седрахома, Мисахома и Авденаго в печи, раскаленной огнем. Из далека, я наблюдала за Самсоном сразившего две тысячи воинов. Я оплакивала Павла, когда по дороге в Дамаск ослеп он от света небесного. Вместе с Матвеем рыдала я у Голгофы.

Я любила их всем сердцем!