Армагед-дом

А ведь вполне реально, что этот «сигнал» будет иметь для Лидки самые неприятные последствия. Ее «уйдут» из фонда, тихо и незаметно, она давно всем надоела, намозолила глаза, а для Рысюка такой поворот дела – новый козырь в колоду принципиальности… Что дальше? В контролеры она не пойдет. Стало быть, ждет Лидку обыкновенный учительский стул в школьном кабинете истории (или на худой конец биологии), тот самый учительский стул, на который так часто подкладываются кнопки… Впрочем, теперь уже нет. Теперь на горизонте постоянно маячат детская комната милиции, спецшколы и специнтернаты, а ввиду такой перспективы сильно меркнет удовольствие от подложенного под учительский зад сюрприза.

А вот любила ли она Игоря хоть три дня из всей их долгой совместной жизни? По всему выходит, что-таки да, любила, причем одно время даже нежно и страстно…

И разрыв обошелся ей тяжелее, чем она думала. Много тяжелее.

Прикрывая диск локтем, она набрала рысюковский прямой телефон.

«Арестантская» машина бибикнула, поторапливая. Трубка заныла длинными губками.

«Я ничего не боюсь, – подумала Лидка раздраженно. – Если хотят, пусть их, пусть везут в участок, пусть пишут на работу, в фонд, к черту, к дьяволу, в тюрьму ведь не посадят… наверное».

Червячок паники дернулся – и затих.

«Да что это я, – раздраженно подумала Лидка. – Какая тюрьма, за что?!»

Трубка ныла.

«И меня запугали, – подумала Лидка зло. – Даже меня. На работу, с работы, по субботам – в кино. В автобусе билетик, на водку талончик, хотя в гробу я видела эту водку, я ее сроду не пила… Надо выжить в апокалипсис! В будущее воскресенье объявят учебную тревогу – и побегу тренироваться, как миленькая побегу, даже если у меня болят ноги и ломит спина, даже если я хочу почитать хорошую книжку, даже если у меня назначено свидание… Дрессировать меня, как крысу, потому что я своей выгоды не понимаю. Лень мне тренироваться в преддверии мрыги, лень лазить по крышам и бегать кроссы по пересеченной местности, неохота часами стоять под дождем перед фанерным муляжом Ворот и под команды гэошника отрабатывать плотный строй в четыре „линии“…»

– Да-а, – сказал в трубку Рысюк. Такое знакомое, протяжное, чуть насмешливое «да-а».

– Привет, – сказала Лидка после крохотной паузы. И добавила, специально для моложавого контролера: – Привет, Игорь Георгиевич.

Моложавый подался вперед, чуть не прилипая к мутному стеклу. Лидка ногой приоткрыла дверь, как бы приглашая поучаствовать в разговоре.

– Привет, – сказал Рысюк без удивления. – Здравствуй, Лида. Что скажешь?

Голос его металлически отдавался в наушнике, и, отслонив трубку от уха, Лидка предоставляла моложавому возможность слышать отдельные слова.

– Мне очень не нравится вся эта затея, – сказала Лидка устало. – Меня бесит кампания по всеобщей дрессировке. Меня мутит от этих… общественных контролеров. Добром дело не кончится, помяни мое слово.

Рысюк помолчал. Лидка боялась, что он повесит трубку.

– Ты из автомата? – спросил он наконец.

– Да.

– Что-то случилось?

– Нет, – сказала она медленно. – Пока ничего не случилось… но еще немножко, и меня вырвет от такой реализации зарудновских идей.

– Носи с собой картонный пакетик, – серьезно посоветовал Рысюк. – Как на кораблях во время шторма. Ты что-то еще хотела сказать?

Лидка вздохнула.

– Нет. Я все сказала. Пока.

– Привет.

Она дождалась коротких гудков и повесила трубку. «Арестантская» машина бибикала уже не переставая.

– Ну поехали, – почти весело сказала Лидка моложавому контролеру. – Давайте вместе разбираться… в моих многочисленных грехах.

…Условленное время сократить до пятнадцати минут. Список лиц, подлежащих эвакуации вне очереди, утверждается лично Президентом. Родственники должностных лиц, включенных в список, эвакуируются на общих основаниях. Исключений не допускается. Будучи освобожденным от должности, служащий теряет право на внеочередную эвакуацию. За соблюдением данного Постановления отвечает Центральный штаб ГО и лично Глава Обороны…

Указ Президента «Об изменениях в Условленном времени» от 15 мая 17 года 54 цикла.

Глава девятая

– Здравствуйте, дети. Меня зовут Лидия Анатольевна.

«Дети» стояли каждый у своего места. Здорово их вышколили. В Лидкино время принято было приветствовать учителя, чуть оторвав зад от стула и иногда – по желанию – выкрикивая нечленораздельное приветствие. Эти встали, как солдатики, в ответ на приветствие одновременно кивнули головами и сели только после соответствующей команды.