Архив Шамбала

Никому не должно прийти в голову, чем будут заниматься эти люди. Все для того готово, но есть и неизбежный риск. Вот его-то товарищ Ягода и боится. Боится так, что иногда уснуть не может. А наибольшая опасность исходит как раз от Глеба Бокия. (Народный комиссар внутренних дел никак не мог забыть одну щекотливую историю, еще раз связавшую их имена.)

Время от времени даже таким железным людям, как глава НКВД, надо отдохнуть. Вот он и отдыхал с товарищами. Ну, присутствовали там и женщины, конечно. Иначе какой же отдых? И так хорошо все расслабились, что пришлось дать шифрованную радиограмму «Пришлите еще ящик водки». Забыл товарищ Ягода, что расшифровкой занимается Специальный отдел товарища Бокия.

Бокий же сразу сообразил, кто такую телеграмму отправил, и передал ее сукин сын по инстанции. Вот и отправилось спецподразделение на задержание наглеца, требующего водку ящиками. Скандал замять еле удалось, но память-то людскую не угомонишь.

С насмешками как-нибудь обойдется, а вот бдительность Бокия и его людей может повредить великому делу. Не дай бог, получит он еще какую-либо неуместную информацию!

Вот и пришлось идти на этот разговор. Впрочем, подготовился нарком хорошо, продумал все варианты. Значит — в бой!

Бокий на простой дежурный вопрос ответил не сразу. Он глубокомысленно наклонил голову вперед, прикрыл глаза, замер, будто вспоминая все, от чего может зависеть ответ начальнику. Думал долго. Так долго, что Ягода начал злиться, поймал себя на этой злости и усмирил ее: не сейчас!

— Дела хорошо, — ответил наконец Бокий.

Ответил и замер, внимательно глядя на собеседника.

Вроде как подчиненный смотрит на руководителя, а Ягоде стало неуютно.

— А подробнее, Глеб Иванович? — поощрил он развернутый ответ.

— А вы подробнее спросите меня, я подробнее и отвечу, — посоветовал Бокий.

О вызове он узнал еще вчера, и время для подготовки было. Пробежав мысленно по всем своим делам, он сразу отобрал одно: Шамбала!

Конечно, знать именно о проекте «Шамбала», Ягода не может. Во-первых, слишком хорошо все законспирировано, и утечка информации сведена к минимуму. Во-вторых, даже если протечет, а это всегда возможно, то мозгов Ягоды не хватит, чтобы эту информацию достойно оценить. Сам не поймет, значит, что? Значит, кто-то должен будет ее растолковать. А если узнал и поверил чужим словам, то всегда есть возможности породить некое столкновение мнений. А в этих делах Глеб Бокий — гений!

Но есть тут один штрих. Когда-то, в самом начале всей тибетской эпопеи, когда Бокий только начинал этот путь к Знанию, Ягода решил, что поход в Тибет — это интриги за его спиной, и убедил Чичерина, в то время наркоминде-ла, выступить против. Экспедиция сорвалась, но серьезных последствий это тогда не возымело.

А сейчас Бокий задумался: не пронюхал ли Ягода хоть сколько-нибудь о сути экспедиций. Если возражал, и узнал, что экспедиция все-таки состоялась позже, мог начать потихоньку набирать компромат для нового наскока. Тайком. Хотя и официальные отчеты были для него открыты. Правда, что там интересного, в официальных-то?

Значит, о проекте «Шамбала» Ягода не знает. А вот об опытах в лагерях знать может. Даже обязан. Как никак народный комиссар внутренних дел! Ну и что? А ничего!

За методики по перевоспитанию уголовников, которые вышли на работу, презрев воровские традиции, всех поощрили, значит, тут позиция у Бокия железная. Что касается Сузунских лагерей, тут надо подготовиться. Он и подготовился.

— Подробнее? Могу и подробнее, — согласился Ягода. — Что у вас за секретные опыты какие-то над заключенными?

— Не понимаю, Генрих Григорьевич, — продемонстрировал искреннее удивление Бокий.

— Не понимаете. А что у вас было в Сузунских лагерях?

Ягода не выдержал, начал сразу с лагерей, значит, и сам волнуется. Это хорошо.

— Это у нас было, — уперся глазами в Ягоду и закаменел взглядом Бокий. — У нас в Сузунских лагерях — в лагерях, входящих в ведение НКВД. А был там бунт заключенных. Сам я этими лагерями непосредственно не занимался, поэтому…

— Вы, товарищ Бокий, эти игры прекратите, — почти мягким голосом попросил Ягода. — Бунт — это бунт. С ними местная администрация отлично умеет управляться. Там было всеобщее восстание, там…

— Всеобщее восстание было в Петрограде, в октябре одна тысяча девятьсот семнадцатого года, товарищ Ягода, — неожиданно перебил Бокий. — Или вы хотите сказать, что в Сузуне массы трудящихся выступили против большевиков?

Вот сукин сын, интеллигент! Насобачился в спорах с профессурой, хрен его переспоришь. До чего же изворотлив! Надо делать ход назад.

— Этого я не говорил, не надо меня неправильно истолковывать, — возразил Ягода. — Я просто спросил: что за опыты проводила в тех лагерях ваша лаборатория?

— Там была не лаборатория, Генрих Григорьевич, а несколько человек. Они проводили опыты, укрепляющие успешные результаты по перевоспитанию заключенных. Те самые опыты, которые…

— Помню я, помню, — снова перебил Ягода.

«Перебивает часто, это хорошо», — отметил Бокий.

— Но почему это вдруг заключенные повели себя так странно? Чего там было особенного?