Архив

— Вот. Любит пиво Ефим Степанович. И рыбку, наверняка, — подмигнул Варгасов и добавил: — Сегодня у нас Дарья Никитична гостит, тетка моя двоюродная по отцовской линии. Она постарается. Что-нибудь к рыбке приложит, удивит.

Комната глухая, без окон, видимо сквозная, из нее вела еще одна дверь. Шесть стульев окружали овальный полированный стол. На стенах висело несколько картин в витых темных рамах, видно, старые и дорогие. Хомяков отметил про себя, что в прошлый визит он эту комнату не видел, или растерялся — народу тогда собралось многовато.

— Садитесь, любезный. Где понравится, — все улыбался Варгасов и выставил для себя стул. Хомяков сел напротив.

— Вы как-то переменились с тех пор как ушли от своих мертвяков, — Варгасов шутливо вгляделся в гостя. — Правильно. И так можно прокормиться. Я вот, знаете, сижу за решеткой в темнице сырой. Ем чем угостят. И думаю: господи, много ли человеку надо? Покой, тишина… А я все шустрю, дела обделываю…

«Заливает, заливает, — усмехнулся про себя Хомяков. — Ест чем угостят? Сколько гастрономов пыхтят на тебя, а жена носит. Небось всё тюремное начальство округлилось за год. Вот насчет покоя не спорю» — и произнес раздумчиво:

— В тюрьму, что ли, податься, здоровье поправить?

— А что? Давайте. Всем места хватит в нашей ладье, — Варгасов потянулся и похлопал Хомякова по плечу.

Хомяков чувствовал скованность, даже дышать было тяжко. Это навалилось сразу, как только он увидел Варгасова. И тогда, в первый раз, когда он пришел сюда со свояком Матвеем. Объяснить было можно — он пришел просителем, ему грозил суд. Пустяковое дело — злоупотребление служебным положением, иначе вымогательство. Даже смешно — кто из санитаров не берет за свою тихую работу? Попробуйте, поворочайте покойников за сто десять рублей в месяц. Да еще формалин прикупи у леваков…

Варгасов дело прикрыл. И что примечательно — без всякой корысти для себя. Он так и сказал: «Невелика услуга, Ефим Степанович. Кто знает, может, настанет ваш черед оказать мне услугу!..» Какую услугу Хомяков может оказать начальнику отделочного управления Дачного треста при исполкоме?! Только что самую последнюю, по первому разряду, с бальзамированием и бритьем.

Но Хомяков ошибся. После нервотрепки с прокуратурой он несколько месяцев слонялся без работы. Правда, свояк подбрасывал халтурку, знал, что Хомяков хоть и жал с клиента, но дело свое делал добросовестно… И вдруг однажды звонок… и приглашение приехать на Вторую Пролетарскую улицу. Тогда впервые он приметил в зарослях кустарника аварийный красно-желтый фургон. С тех пор много чего произошло, а самое главное — он был принят на работу в архив…

— Ну, как дела? — спросил Варгасов тем же дружеским тоном.

Хомяков кивнул, сейчас все расскажет, соберется с мыслями, — но не успел. В комнате появилась жена Варгасова. Она привела себя в порядок и уже не казалась растрепой. В руках у нее был поднос, на котором стояли две бутылки пива, тарелка с красной чавычой и мелкими сухариками. В проеме двери Хомяков успел увидеть стол, заваленный всякой едой, бутылками и цветами. Он перевел взгляд на поднос, слабо вздохнул…

— Слушаю вас, — проговорил Варгасов.

Хомяков настроился было попробовать пивка, но тон хозяина его вспугнул. Он нагнулся к сумке и вспорол змейку.

Варгасов заглянул в сумку. Хомяков с напускным спокойствием принялся извлекать из сумки добро.

— Посмотрим, посмотрим, — приговаривал Варгасов, следя за его движениями. — Ну? Все? — он с любопытством смотрел на высокую стопку разрозненных листов, придвинул к себе поближе.

— Вот и все, — Хомяков достал пакет. — А здесь марки.

— Марки?

— Ага. Царские, — он приподнял хрустящую шторку.

Цветные марки с изображением дамы в короне аккуратными стежками полосовали плюшевую вишневую драпировку.

— Цены им нет, — произнес Хомяков.

— Посмотрим, посмотрим, — приговаривал Варгасов, легонько касаясь марки. — Посоветуемся со знающим человеком.

В комнату вошла жена Варгасова. Положила в кресло серый костюм, сорочку, галстук. Поставила на пол черные туфли и пробормотала о том, что пришел Юрий Сергеевич, из прокуратуры.

— Поставь этому болвану кассету, с девчонками из варьете. И не мешай, освобожусь — выйду. — Варгасов махнул рукой, уходи, мол. — Да, включи, пожалуйста, полный свет.

Люстра плеснула дополнительными лампами, стало ядовито-светло. Хомяков зашел за спину Варгасова.

— А это брачное свидетельство князя Голицына, — пояснил Хомяков.

— Ты смотри, — покачал головой Варгасов. — Наверняка у светлейшего есть родственники в каких-нибудь франциях… Хорошо. А это?

— Черт его знает. Вырезал, а не разобрался. Герб понравился.

— Кстати, работайте аккуратно. Что за варварство, — Варгасов провел пальцем по краю обреза.

— Поначалу боялся. Больше на дверь смотрел, — стыдливо признался Хомяков. — Думаете, так просто?

— Я, любезный, простых деляне затеваю… Кстати, как вам удалось? Там что, не проверяют?