Архетипы в русских сказках

«Сёстры слезами обливаются. Водит стадо пастушок, трубит в трубу на заре, идет по леску овечку отыскивать, видит он бугорок под берёзкой в стороне, на нём вокруг цветы алые, лазоревые, над цветами тростинка. Пастушок молодой срезал тростинку, сделал дудочку, и — диво дивное, чудо чудное — дудочка сама поёт, выговаривает: „Играй, играй дудочка, потешай света-батюшку, мою родимую матушку и голубушек сёстер моих. Меня, бедную, загубили, со свету сбыли за серебряное блюдечко, за наливное яблочко“. Люди слышат, сбежались, вся деревня за пастухом оборотилась, пристают к пастуху, выспрашивают, кого загубили? От вопросов отбою нет. „Люди добрые“, — говорит пастушок: — Ничего я не ведаю, я искал в лесу овечку, увидел бугорок, на бугорке цветочки, над цветочками тростинка, срезал я тростинку, сделал себе дудочку, сама дудочка играет-выговаривает». Случился тут отец дурочки, слышит пастуховы слова, схватил дудочку, а дудочка сама поёт: «Играй, играй, дудочка, родимому батюшке, потешай его с матушкой. Меня, бедную, загубили, со свету сбыли за серебряное блюдечко, за наливное яблочко». «Веди нас, пастух — говорит отец, — туда, где срезал ты тростинку».

Даже будучи глубоко спрятанной, забытой и вытесненной в бессознательное, какая-то часть тебя, твоей души, твоей личности всё равно даст о себе знать твоей самости. Здесь самость — это пастушок, «вестник богов». В сказках очень часто можно встретить образы милых старушек, пастухов, случайных людей, которые открывают тайны, и выводят истину на свет. Это как раз признак души, признак принадлежности к глубинному, сутийному началу, которое помогает вытащить на свет из темноты то, что спрятано.

«Пошел за пастушком он в лес на бугорок и дивится на цветы прекрасивые, цветы алые, лазоревые. Вот начали разрывать бугорок и мёртвое тело отрыли. Отец всплеснул руками, застонал, дочь несчастную узнал, и лежит она убитая, неведомо кем загубленная, неведомо кем зарытая. Добрые люди спрашивают, кто убил-загубил ее? А дудочка сама играет-выговаривает: „Свет мой батюшка родимый! Меня сёстры в лес зазвали, меня бедную загубили за серебряное блюдечко, за наливное яблочко, не пробудишь ты меня от сна тяжкого, пока не достанешь воды из колодезя царского“. Две сестры завистницы затряслись, побледнели, душа как в огне, и признались они в вине, их схватили, связали, в тёмный погреб замкнули до царского указа, высокого повеленья, а отец собрался в град престольный».

Здесь можно говорить о том, что та часть души, которой необходимо творческое начало, даже в мёртвом, омертвелом состоянии достаточно мудра для того, чтобы подсказать свой путь исцеления. Когда человек приходит ко мне за сказками, за расшифровкой, я никогда не даю указаний либо советов. Я скорее обращаю человека к его сутийной части, душевной, творческой. Она может быть подавлена, и я говорю, например, такие вещи: «А если бы она была жива, как тогда её можно было бы исцелить? Если бы её можно было восстановить, как это могло бы получиться?».

У природы есть функция самовосстановления, саморегенерации. Человек — естественная часть природы, и так же как его душа, он способен на исцеление своим собственным индивидуальным путем.

Здесь ещё очень интересная отсылка к царю, к царскому двору как к повышению внутреннего статуса, признанию. «Царь» во внутреннем пространстве — это всегда функция управления. Здесь мы говорим о том, что соединяются две несоединимые вроде бы части: дурочка и царь-государь, глава, разум. Наша интуитивная, эмоциональная часть, внутренние чувства и, экстравертное мышление, если мы говорить в такой типологии. Понятно, что всё это очень условно, я сейчас рассказываю один из примеров интерпретации этой сказки, но тем не менее это дополняющая функция, которая позволяет другой части личности выходить из темноты на свет. То есть восстановление возможно именно вот в таком виде, в такой «воде из царского колодца», не просто так.

«Долго ли, коротко ли — прибыл в тот город. Ко дворцу он приходит, вот с крыльца золотого царь-солнышко вышел, старик в землю поклонился, царской милости просит. Говорит царь-надёжа: «Возьми, старик, живой воды из царского колодезя, когда дочь оживёт, представь её нам с блюдечком, яблочком, с лиходейками- сестрами».

Есть посыл от женского эмоционального начала: «Спаси меня, помоги мне!». У царского начала, у разума это вызывает любопытство и желание разобраться, посмотреть, что это такое.