Арканмирр

Аджан, раскинув крылья, затормозила над самой скалой и уселась рядом.

— Я не ощущала слежки.

— В обращении с силой ты — новичок. Если хочешь, я обучу тебя.

Она покачала головой.

— Слишком поздно.

— Это решать тебе.

— Скажи, — сменила тему Аджан, — ты ведь видишь чужие судьбы?

— Не все. Обладающие Мощью — вне моей досягаемости. Как и те, чьи судьбы пересекаются с ними.

— Ты можешь видеть удел этого… охотника?

— Теперь — да. До вашей встречи не мог. Что тебя интересует?

— Получилось ли у меня?

— Да. Это — справедливо. Хотя не все поймут такой исход.

Страшное напряжение последних дней покинуло ее. Глаза потускнели, голос стал бесстрастен и пуст.

— Что ж, значит, я сделала то, что должна была.

— Ты никому ничего не должна, Аджан.

— Кроме себя самой… и еще кое-кого.

— Помочь? Не так трудно поставить на место этих… призраков.

— Не так трудно, согласна. Я знаю, что для этого нужно. На этом мой Путь и завершится.

— Путь — бесконечен. И ты не знаешь, что ждет тебя дальше.

— И не хочу знать. Забвения мне иначе не получить.

— А прощение?

— Я сама никогда себе не прощу, а чужого мне не надо. Прощай.

…Яргист не смотрел, как она улетает. Он знал, что больше им не суждено встретиться. Страж не должен испытывать эмоций. И тем не менее, ему было тяжело сознавать свое бессилие.

Аджан сделала свой выбор, а для Крылатых свобода воли означала много больше, чем для любого из смертных — жизнь. И хотя бессмертные, уходя по собственной воле, могли впоследствии вернуться в мир живых — в смертном теле, — шансов на это было немного. Стражи об этом знали лучше кого бы то ни было…

Камень затрепетал при ее приближении.

«ТЫ ВОВРЕМЯ.»

— Я знаю свой долг. И готова платить.

«ДАЙ НАМ КРОВИ.»

Вошедший в плоть белый металл пустил струю теплой жидкости на черную, шероховатую поверхность. Кровь не достигала песка, камень впитывал ее всю.

«А ТЕПЕРЬ ДАЙ НАМ БОЛЬ.»

Металл с хрустом повернулся в ране. Воздух над Алтарем Видений задрожал, камень покрылся сеткой трещин.

«ТЕПЕРЬ ПОДАРИ НАМ СТРАХ — И ТЫ СВОБОДНА.»

— Я свободна, — отстраненно проговорила она.

Клинок, ранее взявший жизнь ее детей, вновь взвился в воздух.

«НЕТ!!!»

— Это — страх, — молвила Аджан прежним тоном и завершила удар.

Сломанное лезвие вошло в одну из немногих уязвимых точек на драконьем теле, и пронзило чешую, дойдя до сердца. С прежней мертвенно-отстраненной улыбкой Аджан рухнула на Алтарь, своим весом вдавливая его глубоко в песок.

Реликты Старого Мира, запечатанные в камне, потеряли последний шанс вырваться на свободу…

* * *

Джафар долго хранил молчание.

— Перевоплощение, — наконец молвил он, — теоретически, доступно любому. На деле же возвращаются из Посмертия — живыми, сохранившими память и сущность былой личности — только те, кто не завершил начатое; и не просто не завершил, а еще и задолжал кому-то. И не просто задолжал, а задолжал достаточно, чтобы… расплатиться за возвращение.

Аджан непонимающе посмотрела на него.

— Расплатиться?! О чем ты?

Алхимик вновь сделал паузу, определенно что-то обдумывая. Затем пожал плечами и произнес:

— То, что многие зовут Судьбой, Фатумом или еще как-то, не является Высшей Силой в традиционном понимании этого слова. Судьба, en Carme, на деле есть не более чем дли-инный свод цен.

— ЦЕН?!

— Выражаясь терминами Большой Игры — не знаю, сколь многое тебе о ней известно, но о самом существовании такой штуки ты не можешь не знать, — всякое деяние оценивается по достоинству. Каждый твой поступок — это определенная сумма, переходящая из рук в руки. Надо ли мне говорить, ЧЬИ это руки?

Аджан сверкнула глазами.

— Да уж всяко не мои! Но ведь я — вольна в своих действиях, никто мною не управляет!

Властитель задумчиво провел рукой по бороде, однако взгляда не отвел.

— Обладающие достаточной силой воли — свободны даже тогда, когда ими пытаются управлять. Мне ли не знать этого… Ну а прочие — вот они-то как раз и есть те самые Фишки на Доске, за которой сидит теплая компания Игроков. Иногда позволяющих смертным-Фишкам называть себя Богами, хотя видят Сферы, они (Игроки) таковыми являются далеко не всегда…

— Вздор все это, — бросила Аджан, — вздор и выдумки для суеверных невежд. Нет никакой Судьбы, нет никаких Игроков; есть лишь мы и наши действия.

Джафар хмыкнул.

— Многие так думали, и не были так уж неправы. Ведь то, что для смертных — жизнь, для них, Игроков — Большая Игра. Или наоборот. Твой наставник понял бы меня лучше, но и ты должна суметь свести концы с концами…

Лицо собеседницы вновь выразило смесь недоверия и удивления. Не желая долгого спора на отвлеченные темы, Алхимик усилил нажим:

— Ты только что поведала мне вторую сторону своей первоначальной истории. Хочешь, я покажу тебе третью?

Аджан вскочила, как кошка, на которую опрокинули кувшин холодной воды.

— Какую еще «третью»?! Там было лишь то, что знали Яргист и я — и то, что видели ар-Рахим и его жены! Иного в этой истории просто нет! — Уловив усмешку Властителя, она неохотно сменила тон: — Ну хорошо, лорд Джафар, чего я не заметила?