Арк

Никогда ни одной из них он не выказывал особых знаков внимания. Никогда не пытался завоевать чье-то расположение или добиться близости. Они сами бежали за ним, словно маленькие дрессированные собачонки, на задних лапках.

Но тут впервые понял, что сердце готово вырваться из груди. Обнимая в вихре вальса рыжеволосую партнершу, стыдливо осознал – руки трясутся от прикосновений к этому гибкому телу, а лицо заливает пот.

– Не правда ли, жарко сегодня? – спросил Фабрициус своим низким басом.

– А вы сбейте усы, – весело улыбнулась ему Суламифь, – хотя, конечно, жалко. Они такие шикарные, такие огромные.

– Поверьте, не только усы, – пошутил с солдатской прямотой Фабрициус. И тут же – будто гимназистка – смущенно отвел глаза.

Девушка залилась густым, словно патока, смехом и кокетливо ткнула ему в грудь изящной ручкой.

– Мы ведь только познакомились, Ян Фрицевич, а уже столь вульгарные вещи говорите, фи!

Тот сильнее прижал ее к себе, продолжая плавно двигаться в танце, и наклонившись, зашептал на ухо:

– Суламифь, я готов исполнить любое ваше желание, лишь бы завоевать вашу благосклонность.

Она отстранилась от него и посмотрела внимательно, чуть склонив к плечу головку.

– Так уж и любое?

– Слово красного командира.

– Тогда давайте вернемся за столик. Знаете, я тоже слегка запыхалась, вы жаркий, как самовар.

Под тентом летнего кафе у берега моря собралась многочисленная публика. Здесь сложно было встретить простого работягу или залетного биндюжника. Сплошь комиссары и элегантные кавалеры из партийной верхушки, даже при летней духоте соблюдавшие подобающий статусу внешний вид. В окружении дам, тоже одетых в наряды не из магазинов готового платья, с коротко стриженными локонами и карминными губами.

На открытой эстраде играл небольшой оркестр, за столиками лилось рекой шампанское, суетились взъерошенные официанты, лишь завидев чью-то вскинутую руку, бросавшиеся к посетителю.

Отдышавшись, легендарный красный командир приказал подать еще игристого и две порции икры. Затем, дождавшись, когда вернется удивительная Женя, с которой сегодня посчастливилось познакомиться на берегу, встал, галантно придвинув ей стул.

– Так вы говорили, что готовы исполнить любое мое желание?

– Как говорится, если это не будет идти вразрез с интересами Родины и партии.

– Да бросьте, – она сладко улыбнулась, показав сахарные зубки, – всего лишь дамский каприз.

Она подцепила икринку пальчиком и положила на кончик языка. Фабрициус понял, что бой проигран по всем фронтам.

– Дело в том, – наклонившись к нему, заговорщически зашептала Суламифь, – что тут есть самолет, неподалеку.

– Вы про ту фанерку? Так это же «К-4», на нем почту, кажется, возят, – прогудел Фабрициус.

– А я страсть как мечтаю прокатиться. Представляете, никогда еще не летала. Может быть, сможете завтра устроить для нас маленькое путешествие? А потом мы могли бы поужинать. Только, – она запнулась и чуть опустила глаза долу, – не в столь людном месте.

Ян Фрицевич, жадно сделав глоток из фужера, откинулся на стуле. Оглаживая усы и изображая задумчивость, внутри же ощущал огонь, а мозг уже прикидывал, с кем из местного руководства можно договориться: самолет-то служебный.

Затем поднял бокал и сказал:

– Желание прекрасной дамы – закон для любого солдата. Евгения…

– Просто Женя, – ответила она, коснувшись пальчиками его руки.

– В таком случае позвольте и мне быть для вас просто Яном. Давайте же тогда выпьем на брудершафт и обсудим детали завтрашней прогулки.

– Так я могу надеяться?

– Мое слово – железное. Недаром ведь дали партийное прозвище – Железный Мартын. И клянусь, если не сдержу его, публично сбрею свои усы.

Фабрициус гусарствовал вовсю.

Рано утром, еще до выезда на летное поле, прислал с посыльным для Суламифь, прямо в номер, огромнейший букет белых роз, каждый лепесток которых был искусно окаймлен золотистой краской. К букету прилагалась записка с приглашением на завтрак в «то самое кафе, где я вчера имел счастье познакомиться с вами».

Легкий завтрак плавно перерос в обед, и Суламифь забеспокоилась, не сорвалась ли поездка. Однако бравый командир уверил – их ждут в любую минуту: «Нету таких людей в комсоставе, кто отказал бы в подобной малости Железному Мартыну».

Бокал рыжеволосой красавицы то и дело наполнялся шампанским, хотя сам Ян Фрицевич отдал предпочтение коньяку.

Икру сменили балыки, за ними принесли янтарные сыры с южными фруктами, а там уж подоспел текущий жиром и соком шашлык. На столе строем стояли серебристые соусницы.

Казалось, их маленькому пиру не будет конца, но тут Суламифь сделала вид, что собирается рассердиться, и Фабрициус, расплатившись, повел барышню к не первый час ожидавшему их авто.

Поездка запомнилась слабо, будто в тумане. И дело было не в шампанском, конечно.

Просто превыше всего она ценила жизнь. Даже жизнь такого кобеля, как этот усатый напомаженный Ян.

Хотелось повернуться, рассказать, что ему уготовила судьба. Но перед глазами вставало лицо таинственного посетителя, вручившего амулет в виде рога, и тело покрывалось гусиной кожей, словно холодной водой окатили.