Ариссьель. Жизнь после смерти

– А еще хочу поделиться с вами идеей, которая пришла мне в голову вчера перед сном. Я буквально видела себя создателем центра, в котором проводятся всевозможные тренинги. У меня даже есть на примете одно помещение, совсем рядом с домом, где я живу. Это будет место, посвященное творческому развитию. Вы даже не представляете, как сильно живопись, музыка, танцы, пение, написание художественных произведений – одним словом, любая форма творчества позволяет людям понимать и познавать себя! Но самое интересное – это связь между искусством и человеческими эмоциями… Не так давно я начала всем этим интересоваться, и меня очень удивляет все, что я узнаю о самой себе, и, знаете, я не одна такая. Я бы очень хотела запустить такой центр, который давал бы людям именно такую возможность саморазвития, и я проводила бы там свои курсы по развитию творческих способностей.

Глядя на Бена, она говорит:

– Бенани, ты же художник, это тебе должно быть интересно.

Вдруг она понимает, что с самого начала их встречи он не проронил ни слова и почти ничего не съел. Она всматривается в Бена:

– Что с тобой, мой мальчик? Тебе плохо? У тебя такой грустный взгляд…

А Бен больше не в состоянии сдержать ярости, он кричит:

– Да я просто не верю своим ушам! Я-то всегда думал, что только папа всю жизнь жил ради денег, но вдруг понимаю, что нет. Вы все трое – да-да, ты тоже, Диана, – и он бросает на жену сердитый взгляд, – вы еще хуже, чем он! Все эти дни я только и слышу: деньги, деньги, деньги. Вы только и думаете про то, как распорядиться ими! У вас вообще есть сердце? Вы не можете подождать хотя бы несколько месяцев, прежде чем начинать тратить ЕГО деньги? Ладно, – он бросает взгляд на Карину, – возможно, он и не был для нас идеальным отцом. Но неужели у вас нет и капли сожаления, хоть капли боли о том, что он умер вот так внезапно? Вам вообще не приходит в голову, что там, в потустороннем мире, он очень сожалеет о том, что не успел попрощаться со всеми нами? Он был суров? Возможно! Но это не оправдывает того, что мы сейчас думаем лишь о его деньгах!

Он замолкает. Три женщины, которых он любит больше всего на свете, смотрят на него, совершенно потрясенные. Мона делает ему знак говорить потише, но он все кричит, и это уже явно мешает людям за соседними столами.

Дойдя до предела, Бен начинает громко рыдать. Диана, которая еще ни разу не видела мужа в таком состоянии, в таком гневе, пытается успокоить его, похлопывая по плечу. Но он очень раздражен и резким жестом отбрасывает ее руку. Карина смотрит на него совершенно нейтральным взглядом: она снова надела свою маску, и теперь никто в мире не сможет догадаться, о чем она думает и что чувствует. Но вместе с тем она потрясена поведением брата. Первой берет себя в руки мать: она поспешно просит официанта принести счет. Бен продолжает плакать, вскакивает, переворачивая стул, и торопливо, чуть ли не бегом, устремляется к выходу.

Диана смотрит, как он выскакивает на улицу, и с неловкостью в голосе говорит:

– Давайте оставим его ненадолго одного. Мне кажется, если он прогуляется, это поможет ему прийти в себя.

Дамы расплачиваются и покидают ресторан. Они думают, что обнаружат Бена на выходе из заведения, но его нет. Поспешно посовещавшись, они решают, что Бен нуждается в помощи, и договариваются продолжить этот разговор в другое время и в другом месте.

Что до Бена, то он бродит по улице по другую сторону от парковки. Он глубоко дышит и постепенно успокаивается. Сморкается, вытирает глаза рукавом куртки. Вдруг он понимает, что произошло: «Боже, что со мной? Надо же, кажется, я сорвался с катушек. На меня это совсем не похоже. Осуждая папу, когда он кричал и обвинял других, я называл его сумасшедшим. Если бы только он меня сейчас увидел… Он, конечно, не преминул бы ткнуть меня в это носом. Боже, как стыдно!»

Его взгляд переключается на трех женщин, которые ожидают его у входа в ресторан. «Что сказать им? Извиняться я не буду, они сами во всем виноваты. Если бы они не были такими бессердечными, этого бы не произошло. Но я больше не мог. Мне не стоило так долго сдерживаться».

Бен поднимает глаза к небу и добавляет: «Наверное, и ты, папа, терял самообладание только потому, что тебе приходилось сдерживаться? Если бы я мог снова встретиться с тобой, хоть разок, хоть ненадолго, я бы обязательно у тебя обо всем расспросил. Мне кажется, что мне начала открываться какая-то совершенно новая реальность. И я не уверен, нравится ли мне это новое состояние. Что со мной будет? Я и далее буду терять самообладание? Стану теперь все время видеть в Диане и в маме неприятные качества, на которые буду вот так реагировать? Не могу поверить, что ни одна, ни вторая не обратили внимания на мои переживания, на мое состояние. Ну а Карина… Что Карина? Это и не удивительно, она всегда думает только о себе. Пожалуй, пойду к ним. Соберу волю в кулак и не буду ни на что реагировать. И извиняться тоже не буду, даже не подумаю!»