Читаем Аргонавты полностью

Но время неумолимо летело, и пришел день, когда должно было исполниться предсказанное. С утра Като ни на шаг не оставляла своего супруга. Она ходила за ним, как тень, и увидев, что он собирается в лес за кореньями и плодами, похолодела от ужаса.

Бледная, она сказала:

Я иду с тобой. Ты будешь рвать плоды, а я собирать коренья.

Долго бродили они среди деревьев. Не отрывавшая глаз от Знея, жена видела, как усталы были его движения, и взгляд потухал с каждой минутой, словно тлеющий огарок свечи.

Зней остановился:

Я что-то плохо себя чувствую. Приляжем-ка на траву, дорогая.

Юноша лег у подножия дерева и смежил глаза. И не успела Като опуститься рядом с ним, как увидела, что кровь отхлынула от щек возлюбленного, и что около

Знея уже стоит кто-то, одетый в красные одежды с двузубцем в руке.

Это был сам бог смерти Аид. Быстро и ловко извлек он душу из тела умершего. Легкокрылая и грустная душа взмолилась, было, но, послушно сложив крылья, отдалась богу. Не говоря ни слова, Аид отправился в путь.

Понурив голову, как душа Знея, Като последовала за могущественным владыкой царства мертвых. Она переступала так бесшумно, что Аид не заметил бредущую за ним скорбную и тихую вдову.

Что ты идешь за мной, Като? - спросил, повернувшийся на хруст сломанной ветки, бог.

Девушка смиренно отвечала:

Я - жена и дала слово, что повсюду буду следовать за своим мужем.

Аид ничего не сказал и продолжил свой путь. Так брели грозный Плутон и печальная дева много часов. Наконец, бог спросил:

Знаешь ли ты, куда я направляюсь и что ждет тебя впереди?

Да,- отвечала Като,- ты идешь в Тартар, подземное царство.

Но последовать туда за душой твоего мужа может только твоя душа. А для этого ты должна будешь умереть тоже.

Я знаю,- отвечала девушка, нисколько не смутившись ни духом, ни лицом.

И путники снова молча пошли вперед. Так шли они несколько дней. Позади были крутые холмы и безбрежные равнины, тернистые леса и скалистые горы, но ни разу не пожаловалась Като на мучивший ее голод. Лишь, боясь не отстать от Аида, черпала она на ходу воду из ручьев и озер. Ни разу не взмолилась, чтобы владыка смерти шел чуть медленнее. И хотя платье девушки разорвалось в клочья об иголки кустарников, раны на руках и ногах кровоточили, в глазах стоял туман и силы покидали тело, дух ее был крепок, как и прежде, и она молча следовала по стопам Плутона.

Наконец, изменившим себе голосом, остановившийся бог произнес:

Като, мы скоро придем. Еще раз подумай о том, что делаешь. Ведь хода назад из моего подземного царства нет, и ты никогда не выйдешь из Тартара. Души умерших людей, ставших в подземелье прозрачными тенями, стережет мои верный слуга - трехглавое чудовище Кербер. Он бдительно следит за выходом, и, если ты захочешь выйти, ты рискуешь быть растерзанной Кербером. Одумайся, невинное создание. Тебе осталось жить всего несколько часов.

О, беспощадный,- взвыла не выдержавшая девушка.- Ты разъединил наши тела, позволь же нашим душам остаться вместе!

И тогда воскликнул ужасным, возмутившим ветер, голосом Аид:

Ты тронула мое сердце, мужественная женщина! Не было случая, чтобы я отпускал кого-либо из смертных, попавших в мою сеть. Но на этот раз пусть будет так! Ты победила, Като!

Вдруг он исчез, а Като вновь очутилась в знакомом лесу около дерева, у подножия которого на траве лежал ее муж. И едва только она опустилась перед ним на колени, как кровь прилила к его бледным щекам, он раскрыл глаза и произнес:

Как долго я спал! Почему ты не разбудила меня? Уже вечер.

Прости меня,- кротко сказала жена.- Ты прав, мне надо было разбудить тебя раньше, в лесу просыпаются хищники. Поспешим.

Она помогла мужу подняться и они отправились домой, и жили вместе много лет, до глубокой старости. А несчастная Артемида, никак не ожидавшая такого исхода дела, не помня себя от злости, разломала свой лук и стрелы и взмолилась:

О, боги, никогда не посылайте мне земной любви. Она лишь заставляет страдать. Прощай, Зней, навсегда!»

<p>Глава 16</p><p>СИМПЛЕГАДЫ</p>

«Арго», мощно раскидывая носом белую пену, приближался к Симплегадам.

- Вижу белое облако,- сказал наблюдающий за горизонтом ясновидец Идион.

Действительно, над горизонтом зависло маленькое беленькое облачко, похожее на цыпленка. Но вскоре подул ветер. Он становился все сильней и сильней, пока облачко на глазах изумленных аргонавтов не превратилось в огромную темную тучу, затянувшую все небо. Пошел дождь. Завыл ветер. И в мгновение темное небо смешалось с морем. Все исчезло во мраке.

Руби снасти, Идион! Руби! - кричал стоящий рядом Ясон.

Действительно, корабль на наполненных ветром парусах несло на близлежащие скалы. Волны перекатывались через борт «Арго». Еще мгновение - и от «Арго» остались бы щепки. Тогда Идион схватил меч и вместе с другими аргонавтами стал яростно рубить снасти.

Яростная рубка продолжалась до тех пор, пока ветер не сорвал паруса и вместе с мачтой не умчал их в открытое море. Но опасность на этом не миновала. Издали доносился грохот, напоминавший удары гигантского молота.

Симплегады! -стараясь перекричать грохот, крикнул Ясон.

Перейти на страницу:

Все книги серии Мифы

Львиный мед. Повесть о Самсоне
Львиный мед. Повесть о Самсоне

Выдающийся израильский романист Давид Гроссман раскрывает сюжет о библейском герое Самсоне с неожиданной стороны. В его эссе этот могучий богатырь и служитель Божий предстает человеком с тонкой и ранимой душой, обреченным на отверженность и одиночество. Образ, на протяжении веков вдохновлявший многих художников, композиторов и писателей и вошедший в сознание еврейского народа как национальный герой, подводит автора, а вслед за ним и читателей к вопросу: "Почему люди так часто выбирают путь, ведущий к провалу, тогда, когда больше всего нуждаются в спасении? Так происходит и с отдельными людьми, и с обществами, и с народами; иногда кажется, что некая удручающая цикличность подталкивает их воспроизводить свой трагический выбор вновь и вновь…"Гроссман раскрывает перед нами истерзанную душу библейского Самсона — душу ребенка, заключенную в теле богатыря, жаждущую любви, но обреченную на одиночество и отверженность.Двойственность, как огонь, безумствует в нем: монашество и вожделение; тело с гигантскими мышцами т и душа «художественная» и возвышенная; дикость убийцы и понимание, что он — лишь инструмент в руках некоего "Божественного Провидения"… на веки вечные суждено ему остаться чужаком и даже изгоем среди людей; и никогда ему не суметь "стать, как прочие люди".

Давид Гроссман

Проза / Историческая проза

Похожие книги