Арес (СИ)

- Саул. Мы его беременного привезли. Я ошалел, когда увидел его. Он ревел сутками, - начал Георг, Том хотел его оборвать, но не смог, - потому что их всех не спасли. Оказалось, что он с альфой, вот прибавления ждал, а там Волна, паника. Мы все квадрациклы, что были, пустили им на помощь. Сигнал «СОС» поймали поздно. Они дрейфовали. Я сразу его узнал, хоть он весь опалённый был, трое суток под солнцем, ты представь. А потом роды, должны были двое родиться, но один только выжил. А альфа так и не появился, хоть у того и метка, а учуял я её вообще поздно. Он же красивый, его сразу наши делить стали, клинья подбивать, а он ни в какую. Вот я и подумал, что, может, действительно мужа ждёт, но год уже прошёл. Он и про тебя спрашивал, и про Густава. Я сказал, что вы погибли. А вот ты приехал, а я даже не успел ни ему про тебя рассказать, ни тебе про него.

- Это не важно, - жёстко отозвался Том. Они уже дошли до своего корпуса. – Мы виделись.

- И как? – взволновано спросил Гео, ожидая ответа.

- Никак.

- Так если ты из-за Саула переживаешь, так это же...

- Георг, - спокойно, - у него метка. Мне этого достаточно.

- Значит, не твой, - обречённо сказал друг, понурив голову, - а мы с Шефером надеялись.

- Спокойной ночи, - сказал Том, прощаясь.

- И тебе, Лиф.

Про Билла он первый раз услышал, когда проходил подготовку в армию. Все знали, что его не примут, если он останется непокрытым. У Густава, друга детства Гео, был одноклассник. Они жили тогда в Штутгарте, когда мир был прежним. Сам Том и Георг были из Гамбурга. И Густав сказал как-то, когда приехал в гости, что у него есть приятель, одноклассник, первая омега школы. Красавец, строптивый, неприрученный. Просто конфета. А главное, чем-то на Томаса смахивал. Запах у него был интересный, свежий, как и у Лиферса. Кто-то верил в эту лохматую чушь об истинных парах: они пахнут почти одинаково. Только это могут понять окружающие, свои собственные запахи они не чуют. Вот Густав и закатил волынку, что, мол, в Штутгарте его омега, и надо их познакомить, всё такое. Когда они все собирались на юг, Томас поехать не смог, у него был суд: не приняли на службу, не сделали исключения. Дали срок в шесть месяцев, чтобы завести пару. Он плюнул на всё, пошёл в полицию. Георг приехал, начав прочищать ему мозги, что парень действительно пахнет специфически, довольно похоже, как Том. И он задумался, даже уже собрался ехать к Густаву... А потом Волна. И было уже не до омег. Он не смог похоронить родителей, не смог думать о чём-то ещё. Просто выживал. Выживал вопреки всему, помогал омегам на островах. Сто раз мог покрыть себя с кем-то. Не стал. А сейчас... не признаешься, что друзья были правы. Что ни один из тысячи омег на Аресе не действует на Тома так, как этот парень с его цитрусовым ароматом. Покрытые омеги ждут своего альфу, если метка цела, если сохранилась. И Билл ждёт. В этом не было никаких сомнений.

Chapter:2

Томас работал наверху, изучал карты, писал отчёты и прогнозы. Он считал, что через пару дней на них обрушится кислотный дождь, время начала которого надо было рассчитать до минуты. Некогда было страдать, думать о чём-то. К нему зачастил приходить юный бета, Майкл, приносил еду рано утром, когда Томас должен был cдать пост или Цезарю, или Алехандро, уносил кружку и тарелку, кротко здороваясь, хоть и смущаясь. Том ему нравился, иначе бы не ходил тогда.

Праздник он пропустил. Видел только гулянья, когда народ попробовал мясо. Они все веселились, пели, жгли электричество, хоть на Аресе его старались экономить и без надобности не расходовать. За этим очень тщательно следил кореец, Йонг. Он был бетой, довольно интересный, постоянно курил, хотя Том понятия не имел, где курево брал. Йонг сразу ему понравился. Чуть что – по шее. Праздники не любил. Томас сразу просёк, что сохнет он по капитану. На откровение вызвать не получилось, но кореец был болтлив на радость Лиферсу. С ним в паре работал японец, Мичи. Они терпеть друг друга не могли, оба - беты с забавными нравами. Том как-то сказал, что их народы вроде как кроткие, спокойные, на что оба азиата заржали ему в лицо, что удивило. Типа, когда это было, ещё мужики в юбках ходили. Лиферс пожал плечами и спорить не стал. Мичи был моложе, и его любовью был Алехандро, поэтому он постоянно и тусовался на восьмом ярусе . Альфа, кажется, к японцу дышал равнодушно. Тома невольно поглотили эти страсти. Арес был живой крепостью, где любили, ненавидели, спорили, сплетничали. Как будто он был оазисом, где сохранилась та, старая жизнь.