Арена

Прогулка из поселения, примерно в полторы мили, была приятной: свежий воздух и перерыв от выпивки дали возможность немного протрезветь. Самый быстрый путь к арене, через форт, не был лишен риска – кое-кто из офицеров были сторонниками дисциплины, даже в такие дни, как этот, – но мысль о том, что придется идти по лагерю, рискуя свалиться пьяным в канаву, была еще хуже. Приняв как можно более трезвый вид и выбрав дорогу, параллельную главной, Пизон и двое его товарищей проделали весь путь без происшествий.

Воодушевленные криками и возгласами, звучавшими в воздухе, они устремились к кирпичному амфитеатру, который располагался у подножия пологого, обращенного к югу холма под главной крепостью легионеров. Здесь было меньше солдат, чем в викусе, но толпа, толпившаяся вокруг лавок и таверн, по-прежнему исчислялась сотнями, и Пизон не сомневался, что внутри амфитеатра их будет намного больше.

– Давайте зайдем внутрь и займем места, - сказал Вителлий, невнятно выговаривая слова. – У меня подкашиваются ноги.

– Да, не повезло тебе с ногами, да! - передразнил Юлий.

Вителлий нахмурился, а Пизон с Юлием рассмеялись.

– Я не так уж сильно жалуюсь, - пробормотал он.

– Я тоже хочу присесть, - признался Юлий. – Наконец-то вино и на меня подействовало.

– Ну, наконец-то! - воскликнул Вителлий. – И это говорит человек, который предложил руку и сердце служанке, у которой зубов меньше, чем у его бабушки!

– Что я могу сказать? Мне нравятся любые женские формы, - парировал Юлий с мерзкой ухмылкой.

– Ты бы запрыгнул на любую задницу, если бы она тебе позволила! - воскликнул Пизон, используя уничижительный термин.

– У меня есть свои стандарты, - запротестовал Юлий, грозя пальцем. – Их немного, но они не включают такого рода отношения. Итак, пойдем внутрь?

– А как насчет ставок? – спросил Пизон.

Вителлий скорчил гримасу: – Я всегда проигрываю. Лучше приберегу деньги на вино и шлюх.

Юлий тоже отрицательно покачал головой, и Пизон вздохнул: – Что ж, пойду один. Я найду вас.

– Дай угадаю…  у тебя есть подсказка по одному из боев, – сказал Вителлий.

– Совершенно верно, - ответил Пизон через плечо.

– Ты снова потеряешь все свои деньги, - предупредил Вителлий, но Пизон не слушал. Он ломал голову, вспоминая имя мурмиллона. Какое имя ему назвали -  Авилий? Аулус? Аквила? Будь он проклят, если помнит. Его хорошее настроение испарилось, Пизон переходил от букмекера к букмекеру, читая их таблицы, на которых подробно описывались бойцы, выступающие в парах друг против друга в состязаниях дня. Из того, что он смог разобрать, это подтвердил один из букмекеров, остались только две схватки, и в обоих участвовал мурмиллоны. Ни в одной из них не было гладиатора, имя которого начиналось на «А». Опасаясь вызвать подозрения – если бы кто-нибудь из зорких букмекеров заподозрил, что у него есть тайная информация, они все отказались бы брать его деньги, и Пизон воздержался от подробных вопросов о бойцах. С нарастающим разочарованием он услышал, как объявили следующий поединок. Скоро букмекеры перестанут принимать ставки, и он упустит свой шанс - если гладиатор, о котором ему говорили, вообще участвовал в этом проклятом состязании. Пизон выругался себе под нос. Что делать?

Фортуна, должно быть, была сегодня в хорошем настроении, потому что его внимание привлек громкий разговор трех легионеров неподалеку: – Какой смысл ставить деньги на бойца, о котором никто не слышал? - спросил один.

– Лучше помочиться на стену, - добавил второй.

– Мне нравится, как звучит его имя, - запротестовал третий солдат. – И эти свои гребаные деньги, я все-таки поставлю.

– Вместо этого потратьте их на вино…  динария тебе хватит до конца ночи, и даже больше, - посоветовал первый мужчина.

– Отвали, - проворчал тот, кто собирался сделать ставку. – У моего отца был старый друг по имени Лонгус. Он был мне как дядя.

«О чем я только думал? Лонгус! – восхищенно поразмыслил Пизон. – Мурмиллона зовут Лонгус!

Легионер посмотрел на ближайшего букмекера, длинноволосого галла: – Привет, приятель. Какие шансы на Лонгуса в финальном поединке?

– Он сразится с Донаром, местным чемпионом. Двадцать против одного, - сказал Галл.

–Почему это  Донар…  германец, сражается как галл? - спросил легионер.

– Ему пришлось выбрать один из видов. Лучше быть галлом, чем фракийцем или провокатором. Кроме того, представлять себя германцем на здешней арене было бы не слишком уместно после того, что натворил Арминий, - заявил Галл. – Сколько ты хочешь поставить?

– Динарий. В руке легионера блеснуло серебро.

– Ставка принята. Монеты исчезли в глубинах вместительного кошелька Галла.