Арднер 3 – Лес Оборотней

Меня поставили на колени, ударив по ногам. Сняли с головы мешок. Яркий утренний свет чуть не выжег мне глаза. Прищурился. Снова знакомый эшафот. Пошевелился. Оковы на руках. Прекрасно. Осмотрелся. Рядом со мной стоял на коленях старик, а вот далее от него — Костнер. Он выглядел плохо. Подтёки и синяки буквально были его косметикой. Он смотрел на деревянный пол и никого не слышал. Длинный кровавый шлейф слюны почти касался пола. Ему было всё равно, что будет с ним. Всё повторяется, как у кровососов. Только тут его обработали не многовековые противники, а свои. Печально на это смотреть.

Я как следует осмотрелся, пока не началась казнь. Двадцать охранников, как и говорил Калиста. Зрителей насчитывалось больше сотни. Слишком много. Даже если смело предположить, что половина присутствующих побоится меня преследовать, то полсотни преследователей, которые являются оборотнями, создадут большую проблему. Выход только один, и на данный момент ворота открыты. Охраняли ворота два амбала с копьями. А я думал, что режущее и колющее оружие здесь запрещено или просто не в моде. Самого рыжика не было видно. Зато успел подойти Нокст, который отстал от группы конвоиров.

— Дорогие зрители, — начал свою речь Нокст, радостно размахивая руками. — Вчера Арднера смог забрать для беседы сам Джонатан, — по пришедшим легко читалось их недовольство, но никто не проронил ни слова. Боятся. — Сегодня уже никто не помешает нам осуществить задуманное. В качестве извинений мы выберем для нашего гостя сразу три вида казни, — зрители начали аплодировать, послышались одобрительные возгласы. — Итак, первый вид казни! И это… — он засунул руку в мешок и вытащил бумажку. — Сожжение заживо, — настала тишина. — Это можно привести в исполнение самом конце. Так сказать, для контрольного выстрела в голову, — рассмеялся он и посмотрел на меня.

— Смешно, — самому мне было ни капельки не смешно. Взглядом искал Калисту, но его нигде не было видно. Может появится, когда будут казнить Костнера? Как-никак, он же его должен спасти.

— Вторая казнь — иглоукалывание, — зрители вошли в ажиотаж и начали свистеть. — Помню такой вид казни. Когда он применялся? — будто он разговаривал с толпой. — Полгода назад? Точно. Зимой. Десятисантиметровые иглы впивались осуждённому под ногти, в локти и в пятки. Что я могу сказать об этой казни? Очень мучительная и, что самое главное, осуждённый остаётся долго в сознании, испытывая невыносимую боль.

— Хотите превратить меня в ёжика?

— Третий вид казни, — не обратил на меня внимания Нокст и вытащил последнюю бумажку. — Засолка? Это что такое? — он посмотрел на зрителей.

— Делается несколько небольших порезов на теле, а после в эти порезы засыпается соль, — ответил один из зрителей.

— А вы, господин, настоящий садист, — похвалил его Нокст. — Дайте ему ягнёнка за изобретательность.

— Спасибо, властитель Нокст, — отозвался мужчина.

— Поднять Арднера, — приказал Нокст. Меня поставили на ноги. Руки зафиксировали верёвкой, которая крепилась к перекладине. — Начнём с последнего вида казни.

Подошёл худой старик с ржавым ножом. Посмотрел мне в глаза. Ухмыльнулся. Потрогал моё лицо свободной рукой. Провёл по груди и нанёс слабый удар в живот. Не больно. Затем уже остриём ножа провёл по левой руке. Довёл клинок до плеча и надавил на него. Остриё впилось в кожу и начало прорезать её. В этот момент я почувствовал только лишь неприятное щекотание, но вот что началось дальше — это был просто ад. Подошёл второй старик с солонкой и начал сыпать соль на рану небольшими порциями. Первый старый хрыч потянул нож вниз, и затупленное лезвие прорезало себе проход всеми возможными способами. Где-то лезвие с трудом резало кожу, но в основном тянуло её и рвало из-за прилагаемых стариком усилий. Соль, попадая в открытую рану, причиняла невыразимую боль

— Ах, сука, старая мразь! — вырвалось из моего рта. Я пытался скинуть с себя соль и этих мудаков, но два крепких мужика меня надёжно зафиксировали. — Я тебе твою вставную челюсть засуну в жопу и заставлю жрать ею своё дерьмо, — от невыносимой боли хотелось всё и всех крыть матом, но за последние годы я от мата окончательно отказался. — Сука, тебе пенсию порезали? Тогда я тебя порежу, ублюдок ты больной.

В этот момент мне закрыли рот. Неужели им не понравилась правда про пенсию? Какого хера у меня сейчас начали вылетать шутки? Что за больной ублюдок этот Арднер? Или всё-таки я? Неважно. Я смотрел на старика со всею злостью, но ничего не мог поделать. Моё плечо оставили в покое, но принялись за грудь. Тупой клинок ощущался на грудных мышцах более ярче. Снова эта проклятая соль. Она въедалась в плоть и медленно разъедала её, будто прожигая огнём в несколько тысяч градусов. Кровь вскипала и бурлила в области груди. Сердце билось с бешеной частотой. Хотелось орать во всю глотку, но мне мешал кляп во рту. Хотелось метнуться в сторону и наконец-то сильно удариться, желательно головой об стену, чтобы не чувствовать всю эту боль.