Ардабиола (сборник)

Серебристо переливающийся «Боинг», следующий рейсом Сиатль — Гонолулу, четко выпустил шасси из брюха над россыпью изумрудных островов и так резко пошел на посадку, что крошечная пожилая леди в соломенной шляпке с искусственными цветами суеверно прижала руку к маленькому медальону со святым Кристофером на груди — это было ее первое приземление в жизни. На коленях у леди вздрагивала плетеная корзинка с крышкой. Эту корзинку леди ни в коем случае не захотела сдать в багаж или поставить в тамбур, несмотря на вежливые предложения балетно движущихся по проходу стюардесс «Пан-Америкен». Как бы изумленно подняли брови стюардессы, если бы узнали, что под крышкой таинственной корзинки скрываются всего-навсего пять дюжин яиц, каждое из которых было аккуратно обернуто «клинексом». Правда, яйца были поистине великолепные — не по-городскому крупные и, главное, без подозрительной инкубаторской белизны, а с прилипшими к ним соломинками насестов и помета. Леди держала маленькую птичью ферму под Сиатлем и везла яйца, такие полезные, как она слышала, для голоса, своему сыну — юному рок-сингеру, который пригласил ее на свой первый гала-концерт в Гонолулу.

Неожиданно сын не встретил ее сам в аэропорту, а вместо него подбежал косматый верзила в майке с портретами ее сына и других парней из рок-группы, называвшейся «Хвостатые». Верзила представился как менеджер, и его мохнатые, шелушащиеся от загара руки потянулись к корзинке — помочь. Глядя на засаленные замшевые шорты, из которых неприлично торчали такие же мохнатые шелушащиеся ноги, и тщетно пытаясь догадаться, что за глаза прячутся за зеркальными очками, восседающими на красном облупленном носу, леди инстинктивно потянула корзину к себе, отчего та раскрылась, и яйца, одно за другим, посыпались на мраморный мозаичный пол аэропорта, превращаясь в желто-белое месиво. Менеджер не растерялся, как будто всю жизнь встречал в аэропортах именно таких леди, перевозивших на «Боингах» натуральные фермерские яйца. Сунул доллар возникшему из-под земли гавайцу-уборщику, с достойной похвалы уважительностью к дарам природы подобрал несколько чудом не разбившихся яиц, вложил их в корзину, которую теперь все-таки понес уже сам, получил из багажа старомодный чемодан, для верности обмотанный ремнями, увлек леди за собой и ласково всунул ее в раскаленный снаружи, но полный ледяной свежести внутри черный лимузин, где сидели три другие леди, прилетевшие разными самолетами примерно в одно и то же время к своим сыновьям на их концерт. Все леди с достоинством и осторожной радостью знакомились уже на ходу. Одна была многодетная мать, жена автомобильного конвейерщика из Детройта, вторая работала посудомойкой в «Холидей инн» близ Нашвилла и об отце сына умолчала, а третья была вдовой подрывника из аризонской шахты. Все они оказались на самолетах впервые в жизни, благодаря авиабилетам, присланным сыновьями. В окнах лимузина с бешеной скоростью пролетал мимо них знаменитый город-отель, искусственный небоскребный рай, воздвигнутый на месте настоящего природного рая, и все улицы пестрели рекламами лиц сыновей этих леди, чьи красные неловкие руки предательски выдавали своей огрубелостью их жизнь, такую далекую от жизни тех, кто приезжает в Гонолулу, чтобы покататься на серфбордах,[12] пососать сквозь соломинку из ананаса, разрезанного пополам, ромовый пунш, который разносят по пляжам шоколадные официанты в плавках.