Арбитр

Шум же произвела бумажная папка, которой с силой ударили по столешнице. Мужчина под пятьдесят. Лысый. Черты лица крупные — мясистые губы и такой же нос. Небольшие следы щетины на лице — брился он неаккуратно. Во взгляде холод и злоба. Причём, какая-то личная.

Что я ему сделал?

— Как поспали? — спросил он, садясь напротив.

— Так себе, — хрустнув шеей, ответил я.

В носу и горле до сих пор свербело. Глаза ощущались дико опухшими.

Чёртов газ!

— Жаль, потому что сон в лучших условиях вам не грозит в ближайшие… лет тридцать. А, может быть, больше никогда.

Знакомый у него какой-то голос.

Я промолчал. Он ждал реакции.

Не дождался.

— Каково это проснуться самым известным террористом за последние пять лет? — с усмешкой осведомился он.

— Не знаю, я же не террорист, — пожав плечами откликнулся я.

— Вот как?

— Террорист, по своему определению, это тот, кто желает достичь политических целей насилием или угрозой насилия. Такие цели я не преследовал.

— Умник, да? И не таких обламывали, — скривив губы, бросил он.

— Представиться не хотите? Полагаю, моё имя вы знаете.

Очень хотелось активировать Взять след, чтобы убедиться, что зеркало являлось двойным и позади него находились люди. Но световая иллюминация, которой сопровождалось заклинание, была уж очень заметна.

— О, мы многое знаем о вас, Стальнов Матвей Родионович. Где вы пропадали последние десять лет? Обучались на Ближнем Востоке? Или у наших заокеанских коллег?

— Я всё ещё не услышал вашего имени.

Мужчина фыркнул.

— Груздев Виктор Валерьянович.

Неприятный зуд от моего чутья.

— Зачем вы мне врёте? Я вроде не код от вашего сейфа спрашиваю.

Сощурившись, он опёрся о стол.

— Мальчик, ты не понял. Здесь я задаю вопросы!

— И что, на кого-то это действует? — с дежурным интересом уточнил я.

— Крепкий орешек, да? Ты больше свет белый не увидишь. Единственный, кто здесь может тебе помочь, это я. Отвечай на вопросы! Или будем говорить по-плохому!

— Имя сестра, имя, — я откинулся, насколько возможно, на спинку стула.

Не очень далеко — наручники не позволили.

— Твою-то, сука, мать! — вспыхнул допрашивающий. — Майор Распопов! А теперь говори!

Я уже слышал это имя, и совсем недавно.

Всего несколько секунд мне потребовалось, чтобы найти его в уходящих на дно воспоминаниях Ахмеда. Тот лично не встречался со своей высокопоставленной крышей из внутренней безопасности. Лишь знал имя и контакты. Говорил по телефону всего один раз. Поэтому и голос я не сразу идентифицировал.

— Считаешь себя неуязвимым? — продолжил распаляться собеседник. — Доспех какой-то наварил, теперь море по колено? О нём мы ещё отдельно поговорим, будь уверен. Твоя посадка — вопрос решённый. У нас есть записи с камер. Есть твоя физиономия. Твои пальчики. Вопрос лишь, сядешь ты один или твоя сестрица, как соучастница пойдёт? Что, не ожидал, мистер Крутой? Думал справил ей фальшивый паспорт, никто не найдёт? Будешь говорить или тебе память освежить? А может твоей сестре? Есть у меня ребятки, которые с радостью это сделают.

Зря он это сказал, конечно.

Я напряг запястья, и цепочка наручников лопнула, словно была сделана из фольги. Звенья стрельнули в стороны, звонко стуча по столу.

Глаза Распопова округлились. Рот распахнулся. Закричать он уже не успел.

Одним прыжком я перемахнул стол и вбил ублюдка затылком в пол, снеся вместе с приваренным стулом. Задохнувшись, он засучил руками и ногами, а Прикосновение раскаяния уже зарывалось в недра его души.

Мне некогда было проводить Покаяние, да и незачем. Я не сомневался, что найду на страницах его истории много грязных пятен. Важнее всего было вывести эту мразь из игры.

Перед глазами проносились картины подлога, шантажа, пыток, рэкета и покрывательства. А ещё сразу несколько убийств. По молодости наделал ошибок, подставился и пришлось заметать следы.

Затылок отозвался тупой болью. Кто-то зарядил по нему резиновой дубинкой. Отпустив Распопова, я извернулся и перехватил следующий удар. Болевой приём заставил бойца выронить оружие. Его напарник замахнулся и отлетел назад от контролируемого пинка. Чуть сильнее, и ему бы переломало кости. А так отделается здоровенными синяками.

Первого я перехватил и швырнул в набегающее подкрепление. Третий и четвёртый полетели назад, как кегли от страйка. Царапнув пальцами по коже, я сорвал металлические браслеты наручников. А вот браслет Бастиона был на месте. Его снять без моего желания не получилось бы. Поэтому щит я мог призвать в любой момент.

И не только щит.

Удар сердца, и меч превратит их всех в груды рассечённой плоти. После этого прорваться наружу мне станет вполне по силам.

Только это путь в никуда. Я не буду убивать невиновных для защиты своей свободы.

Поэтому я посмотрел сквозь двустороннее зеркало и отошёл в угол комнаты. Там и встал, сложив руки на груди. На секунду отвернувшись от камер, активировал Взять след.