Купцов подарил и Веллеру и Севелле свои книги с автографами. Он считал их такими же профи, как и он сам. Великий литературный крестовый поход набирал силу. Первые бреши были пробиты. Жертв не было. Настала пора организовать прорыв. И писатели ринулись очертя голову в эту брешь. У всех накипело на душе. Но разве можно было подумать, что власть разрешит измываться над ней? Разрешит сам Борис Абрамович Березовский? Разрешит Абрамович, разрешит Чубайс?.. Никто, оказывается, и не боялся, что будет потерян баланс реноме. Никого, оказывается, и не интересовало мнение писателей. И читателей тоже. Они оказались в меньшинстве, сами не подозревая о том. И писателей это задело за живое. Наточили перья, застучали машинками, компьютерами ленинградцы, раскрыли чернильницы туляки, псковичи, сибиряки. Отозвалась на клич киевская «Спилка письменныкив», одно время порывавшаяся забрать из двора Союза писателей на Поварской подарок — памятник Льву Толстому, установленный в 1991 году на том месте, где стоял бюст непревзойденного романиста Семена Бабаевского.
Все шесть московских писательских союзов тоже начали с трудом просыпаться от спячки. Зашевелились, зашебуршали бумагами в Московском союзе литераторов на Большой Никитской, где два этажа были сданы в аренду и по вечерам слышался мелодичный, бойкий перезвон рюмок и стаканов и раздавались нестройные возгласы: «Выпьем за матушку Россию», «За батюшку царя»… Писатель Марк Пингвинов протер пыль на машинке и за лето написал роман — о истории взлета Гусинского, об аферах на НТВ, о войне за передел информационного бизнеса — под названием «Магнат». Пингвинов учился в Нефтегазохимическом институте в одни годы с Гусинским и Лужковым, он прекрасно помнил времена, когда Гусь калымил на отцовских «жигулях» и одалживал пятерку Юрику. Юношеская дружба так много значит в жизни… В начале девяностых Гусь быстро пошел на взлет и взматерел, открыл свой банк. Правительство Москвы тотчас перевело туда все счета.
Роман перевели на английский, на немецкий. Пингвинова читали взахлеб в Монголии, на Алеутских островах, прицокивая восторженно языком: «Ай да Гусь! Ай да Юрик!»
В Союзе сочинителей Мордовии тоже нашлись едкие хохмачи, выпустившие пять книг под грифом «СС» о казнокрадах чиновниках и «новой мордве» — приватизаторах заводов и магазинов.
Карельский писатель Вайно Кэфриков в содружестве с поэтессой Боборычкиной написали забавный едкий романчик о пристрастиях богатеев, их причудах, стремлении отгородиться за трехметровыми заборами от народа. Да, Кэфриков был прав, Россия действительно единственная страна в мире, сплошь усеянная заборами. У нас мания отгораживаться заборами… В Финляндии ни на одной даче, как справедливо писал Кэфриков и Боборычкина, заборов нет. Нет и в Дании, и в Норвегии, и в Швейцарии… Забавны были главки о пристрастии нуворишей к собакам… Все они боготворили собак, но почему-то не любили кошек. За этим крылась некая антитеза, некая сучья диалектика собратьев, клыкастых по духу…