Арбалетчики в Карфагене

На Востоке считается крайней бестактностью, если гость вмешивается во взаимоотношения хозяина с его рабами, и без веской причины делать этого не стоит. Но тут причина достаточно веская, а заплаченные за "экскурсию" деньги делали уместным и "экскурсионное" любопытство.

– Они не слишком увлеклись? – спросил я управляющего, – Убить ведь могут!

– Если и убьют – невелика беда! – ответил тот, – Этот негодяй уже не первый раз осмеливается пререкаться с надсмотрщиком. Он хороший ткач, и я щадил его до сих пор. Я прощал ему, когда он отказывался от подсобных работ. Я простил, когда он переделал станок не так, как у всех – это был дурной пример для прочих, но ему так было удобнее, а он хороший ткач, и я простил ему его самовольство. Но теперь, всемогущий Серапис, моё терпение иссякло!

– А что он сделал на этот раз?

– Негодяй испортил работу. Нарочно испортил, не случайно! От него требовалось ткать самый обычный материал, с которым справится и новичок. А этот смутьян возомнил, будто лучше нас знает, что и как ему делать! Он зачем-то сдвоил нити, и ткань вместо гладкой получилась шершавой! Взгляни сам, чужеземец!

Я посмотрел и пощупал "брак", представляющий из себя довольно оригинальный вариант привычного по нашему современному миру казённого "вафельного" полотенца.

– Но ведь он неплохо придумал, уважаемый!

– Да кто просил его придумывать! Всемогущий Серапис! От него требовалось выполнить задание и ничего более! Я должен поставлять на склад нормальную гладкую ткань, а он сделал шершавую! Кто примет её у меня, и как я отчитаюсь за потраченную зря пряжу?

– Разве нельзя распустить её и переткать заново?

– Это нетрудно, чужеземец. Но разве в этом дело! Он раб и обязан повиноваться, и если он грек, а мы – коренные египтяне, это ничего не меняет! Мне и моим людям надоели его дерзкие выходки, и я намерен положить им конец!

– За дерзость вполне достаточно просто хорошенько высечь. Ты говоришь, уважаемый, что он хороший ткач? Разумно ли тогда калечить его?

– Он подаёт дурной пример остальным, и этого спускать нельзя. Иначе, глядя на него, начнут дерзить многие, и во что тогда превратится мастерская?

– И что ты намерен с ним сделать?

– Продам на рудники или в каменоломни.

– И тебе не жаль потерять умелого работника? – я нарочно муссировал эту тему, дабы включить у собеседника ещё и профессиональное начальственное упрямство – типа, "как сказал, так и будет".

– Жаль, но он обнаглел и зашёл слишком далеко. Пусть теперь его судьба послужит хорошим назиданием для остальных! Да будет так!

– И много ли тебе дадут за него скупщики рабов для рудника или каменоломни?

– Двести драхм. Это убыточно для меня, но порядок важнее.

– Ты прав, уважаемый, порядок превыше всего. Но позволь мне поговорить с этим смутьяном. Небольшой рудничок есть и у меня. Если он подойдёт мне, то эти двести драхм и я уж как-нибудь наскребу.

– Если рудничок небольшой, то там, верно, и работа полегче? – хмыкнул управляющий, – Не слабое ли наказание для негодяя?

– Легче, чем на большом руднике, но тяжелее, чем здесь, – возразил я, – Достаточно тяжело, чтобы вразумить обнаглевшего раба.

– И если он образумится…

– Тогда найду ему другую работу, – управляющий явно разгадал суть моей незамысловатой хитрости, и не стоило раздражать его упорствованием в неудачной нагрёбке. Некоторые "высокопоставленные" страшно не любят попыток нагрёбать их – доводилось сталкиваться с такими по работе в прежнем мире. Если попался на такой попытке, реальной или даже только кажущейся им – пиши пропало…

– И тогда бунтовщик отделается слишком легко?

– Но вдали отсюда, уважаемый. Передо мной он пока ни в чём не виноват, и я не стану гнобить его без вины. Но кто из твоих рабов узнает об этом? Для них ты продашь его на рудник, и никто из них больше его не увидит. Какая тебе разница, уважаемый?

– Ты хитёр, чужеземец! Ты хочешь забрать у меня хорошего ткача за жалкие двести драхм. Его настоящая цена дороже, гораздо дороже.

– Я предлагаю тебе столько, сколько дадут и другие. Но они не здесь и дадут позже, а я здесь и предлагаю прямо сейчас. Ты произведёшь наказание быстрее, и прочие твои рабы увидят, как ты скор на расправу, и как опасно гневить тебя. Разве не этого ты хочешь?

– Ты хитёр, чужеземец! – снова повторил управляющий, но уже не возмущённым, а одобрительным тоном, – Но ты хочешь купить его слишком дёшево. Хорошо ли будет, если ты окажешься в выгоде, а я – в убытке?

– Назови мне справедливую цену, уважаемый – такую, которая будет хороша для нас обоих. Если я наберу столько прямо сейчас…

– Да не надо прямо сейчас. Сейчас ты отдашь мне сто драхм и адрес, по которому раба доставят к тебе вечером. Тогда ты отдашь начальнику стражи двести драхм и получишь от него раба и купчую на него. И ещё десять драхм ты отдашь на таможне в порту при его вывозе.

– Ещё и на таможне? Разве недостаточно купчей, которую ты обещаешь мне?