Арабо-израильские войны

Что касается армий Ливана и Ирака, то в решающий момент они фактически так и не появились на поле боя и вообще никак себя не проявили.

Остались еще "Воины джихада", Армия освобождения и другие добровольческие формирования. Таким образом, коалиция арабских государств выставила на передовую в середине мая всего где-то 20 тысяч человек. Такое же количество было и с израильской стороны, таким образом, реальное соотношение сил было 1:1 и никаких преимуществ ни у кого не было.

Что касается еврейской армии, то она насчитывала в целом 20 000 человек и состояла из шести бригад "Хаганы" и двух бригад "Палмах". Две из них находились на севере, защищая Галилею и прибрежную полосу на север от Хайфы, две прикрывали Тель-Авив, две находились на юге в пустыне Негев, одна защищала Иерусалим и последняя сражалась в Баб-эль-Уэде. Эти силы были разбросаны на слишком обширной территории. Ряд участков на местности представляли собой большую опасность для будущего государства. Так, арабские города Лидда и Рамле стояли прямо у ворот Тель-Авива. В пустыне Негев значительные пространства не защищал никто, а Иерусалим вообще находился в осаде.

Считалось, что всего на тот момент в будущем Израиле насчитывалось 60 тысяч человек, прошедших ту или иную военную подготовку. Но "под ружьем" находилось 20 тысяч по той простой причине, что ружей просто больше не было, а тяжелого вооружения - пушек, танков, боевых самолетов - у евреев в то время не имелось вовсе.

Однако израильское руководство еще надеялось, что войны тем или иным способом можно избежать. С этой целью 10 мая Голда Меир была отправлена для тайной встречи с самим иорданским монархом. Она была загримирована и переодета в платье арабской женщины. Голда знала, что грозит ей и двум сопровождающим: если бы их опознали, то просто растерзали бы на месте. Тем не менее автомобиль успешно преодолел все кордоны и в темноте наступившей ночи доставил ее прямо к неприметной двери служебного входа в королевские покои.

Беседа была достаточно продолжительной. Вот ее суть: на вопрос, что нужно сделать, чтобы избежать войны, король ответил, "...что он не испытывает никакой враждебности к своим соседям-евреям, но он связан обязательствами со своими арабскими братьями и не вправе действовать самостоятельно. Откажитесь от своей независимости, и я заявляю вам: войны не будет. Палестина должна остаться единой и неделимой, а в ответ я обещаю вам ровно половину мест в составе будущего парламента, где на равных арабы и евреи будут решать все возникающие вопросы и им будет гарантирована самая широкая автономия..."

Голда Меир ответила, что решение уже принято и они не могут отказаться от независимости. "Почему вы так торопитесь? - спросил король. - Отложите свое решение на год, и я уверен, многое переменится". - "Мы и так ждали достаточно долго - без малого две тысячи лет", - сказала Меир. В таком ключе беседа продолжалась и дальше и закончилась ничем. В ту же ночь Голда благополучно вернулась в Иерусалим, но на прощание она высказала пожелание вновь встретиться с королем уже "после войны".

Начиналась вторая, решающая декада мая 1948 года. За несколько дней до истечения британского мандата уже стало ясно: "Воины джихада" не только не смогли сбросить евреев в море, они с трудом защищали ту территорию, которую еще держали в своих руках. Рухнули надежды Муфтия провозгласить в момент ухода англичан Арабское государство Палестина под контролем Высшего арабского комитета (который был полностью в его распоряжении).

Было решено, что все грядущее государственное устройство будущей Палестины будет поручено Лиге арабских государств, то есть - понимай королю Абдалле, так как он единственный обладал реальной военной силой для решения всех вытекающих из этого проблем.

Но Хадж Амин еще не считал себя побежденным. Из Дамаска он направил два секретных послания в Каир. В первом он поздравлял короля Фарука с его решением вступить в войну "во имя спасения Палестины, единой и неделимой, и чтобы спасти ее от поругания неверными". Во втором он давал рекомендации египетскому генеральному штабу сосредоточить основные усилия не на марше на Тель-Авив, а в походе на Иерусалим.

Хадж Амин понимал, что единственной надеждой для него перенести свою резиденцию из Дамаска в пределы стен Старой крепости оставалась армия короля Фарука. И если бы она провалилась, то его шансы вернуться в Иерусалим в случае победы иорданского монарха были бы столь же ничтожными, как и в случае захвата города сионистами.

* * *

Та военная сила, которая могла бы решить и развязать все узлы на ближневосточной шахматной доске весны 1948 года, называлась Арабский легион.

К началу мая он насчитывал 7 тысяч человек, из которых 2,5 тысячи относились к тыловым частям обеспечения (включая многочисленные рембаты, реммастерские, госпитали, склады, а боеприпасов было запасено, по оценкам англичан, на полных 30 дней "тотальной войны").