Апшерон

Некоторые работники треста Лалэ Исмаил-заде пытались, хотя и неофициально, уговорить мастера Волкова бросить четвертую буровую и приступить к бурению новой скважины. Волков, однако, не поддавался уговорам. Взяв на себя всю вину и ответственность за ошибку, которая привела к серьезной аварии, он работал на бypoвой, не зная ни сна, ни отдыха, до тех пор, пока не добился своего. Авария была ликвидирована, и, продолжая скоростное бурение, он уже наверстал упущенное время. Сегодня оставалось всего десять метров до проектной глубины, и именно сегодня машина Асланова неожиданно остановилась у его буровой.

Асланов давно знал Волкова, как прекрасного бурового мастера. Их знакомство состоялось еще в те времена, когда Волков бурил свою первую скважину в Бухте Ильича - на осушенном по указанию товарища Кирова берегу моря.

По своему обыкновению, Асланов громко приветствовал мастера и за руку поздоровался со всеми рабочими бригады. Волкову было неловко за недавнюю оплошность, и он стеснялся смотреть Асланову прямо в глаза. Секретарь горкома, однако, и виду не подал, что замечает состояние Волкова.

- Как живете, Семен Владимирович? - с дружеской простотой спросил он.

Когда Волков попытался заговорить о тяжести своей вины, Асланов прервал его:

- Я не о том, Семен Владимирович. Есть уже приказ о прекращении расследования, не правда ли?

- Да, Аслан Теймурович, большое спасибо.

- Мы отличаем ошибку от халатности. А вам следует объяснить товарищам, что наше государство прежде всего заботится о жизни рабочего.

- Правильно, Аслан Теймурович, но и мы не должны забывать о своей ответственности за каждую государственную копейку.

Асланов не сомневался в том, что эти слова сказаны от чистого сердца. Он знал, с каким напряженным вниманием работала всегда бригада Волкова.

- Но одну вину я не прощу вам, - серьезным тоном сказал секретарь горкома. - У вас на буровой, конечно, имеется телефон?

- Конечно.

- В списке, висящем у аппарата, есть, должно быть, и моя фамилия?

- Да.

- А почему не позвонили мне? Или вы думаете, что моя фамилия занесена в этот список так, для проформы?

На губах у Волкова появилась горькая улыбка.

- По правде сказать, я не люблю быть передатчиком неприятных известий.

- Кто же любит? Но это необходимо, - сказал Асланов и шагнул к вращающемуся ротору. - Ну как, удовлетворяет качество глинистого раствора?

- Да... - запнулся Волков, - жаловаться не могу.

- Нет, незачем смазывать вину глинозавода. Там вообще работают плохо. Не бьются за качество!

- Это, пожалуй, верно.

Асланов готовился к выступлению на общебакинском совещании нефтяников. В этих случаях он объезжал промыслы, беседовал с мастерами, рабочими. Но сейчас условия не позволяли ему затягивать беседу: все были заняты, да и гул механизмов заглушал голоса. Видя, кроме того, попытку Волкова отнести недостатки в работе за свой счет и зная, что ему все равно больше ничего не выудить у него, Асланов попрощался со всеми и уехал. Он побывал еще в нескольких бригадах и только около полуночи вернулся к себе домой.

Услышав знакомый гудок, к нему навстречу выбежал маленький сынишка и еще на лестнице обвил руками его колени.

- Папа, - воскликнул он, - фотограф дожидается тебя.

- Какой фотограф, сынок?

- Ты же согласился...

Вместе с сыном Асланов прошел в кабинет. Это была просторная, скромно убранная комната. В глубине ее стоял большой письменный стол. Позади него на стене в красной лакированной рамке висела увеличенная фотография - Ленин и Сталин в редакции "Правды", под ней - портрет старшего сына Асланова, погибшего во время Отечественной войны. Пол был застлан большим ковром.

Сидевший здесь кинооператор учтиво поднялся навстречу Асланову. Это был низенького роста, полный и смуглый молодой человек с аккуратно расчесанными на прямой пробор волосами. В стороне, на массивном штативе, стоял его аппарат.

- Здравствуйте, - сказал Асланов, протягивая руку гостю, и, взглянув на его громоздкий аппарат, продолжал шутливо: - Решили увековечить для потомства мою скромную особу? Знай я, что вам придется тащить такую махину, не сказал бы "приходите". А что это за письмо?

Оператор улыбнулся.

- Зная ваш характер, решил пуститься на хитрость.

- Кто пишет?

- Москва. Центральная студия кинохроники. Нам надо сфотографировать для всесоюзного экрана кое-кого из знатных людей страны. - Он протянул запечатанный конверт Асланову. - Просят вас дать согласие на съемку.

Асланов вскрыл конверт, пробежал глазами письмо и положил на стол.

- Я дам вам тему для съемок, - задумчиво проговорил он. - Среди наших нефтяников немало таких, кого давно следовало бы заснять.

Оператор опешил.

- Разрешите, во-первых, сфотографировать вас за рабочим столом, хотя бы на один-два метра.

Асланов возразил полушутя-полусерьезно:

- Нет, дорогой, мое лицо совсем не отличается фотогеничностью.

Сразу поняв его, сынишка Асланова разочарованно поджал губы.

- Папа, я хочу, чтобы ты сфотографировался со мной!

Асланову трудно было отказать сыну.