Апшерон

При свете уличного фонаря девушка взглянула на ручные часики. "Ждет", подумала она и, сдерживая себя, неторопливо спустилась по ступенькам лестницы.

Таир медленно прохаживался под акациями, посаженными вдоль тротуара, и часто глядел туда, откуда должна была появиться Лятифа. Только она подошла к Таиру, как давно знакомая ей машина с прутиком антенны промчалась мимо них.

- Знаешь, кто проехал?

- Кто? - спросил Таир, глядя вслед машине.

- Товарищ Асланов. Наверно, объезжает промысла.

- Уж не на нашу ли буровую едет? Жаль, что меня нет там. Давно слышал о нем, но видеть не приходилось...

Они подошли к трамвайной остановке.

- В кино?

- Как хочешь. Отец спрашивал, с кем я иду. Я постеснялась и не сказала.

- Напрасно. Все равно, рано или поздно узнает.

Они замолкли. "У меня нет никаких тайн от родителей. Но как сказать им об этом?" - подумала Лятифа и обратилась к Таиру:

- Смотри, кажется, ветер усиливается.

- Да. Неужели начнется буря?

- Повидимому, да.

Разговор снова оборвался. Оба не знали, о чем говорить.

- Думал, не придешь, - нарушил молчание Таир. - Руководитель кружка чуть не задержал меня. Поднимались на вышку. Оттуда я все время смотрел на ваш дом.

Лятифа, не глядя на Таира, улыбалась.

Подошел трамвай. Они поехали к центру. Но достать билеты в кино им не удалось.

Они пошли вверх по Коммунистической. Молодые люди чувствовали себя счастливыми и были даже довольны, что в кассе кино билетов не оказалось. Сердца обоих бились неизведанной радостью. Но как было трудно заговорить об этом!

Лятифа указала на ярко освещенное уличными фонарями здание музея Низами:

- Ты бывал здесь? - спросила она. - Смотри, как отчетливо выступают статуи поэтов.

Только один раз Таир видел это здание с установленными по краю открытой галлереи на втором этаже памятниками азербайджанским поэтам.

- Жаль, что здесь нет Сабира, - задумчиво сказал он.

- Ему же установлен отдельный памятник - на площади его имени. Поэтому его и нет здесь.

- Верно. Однако нехорошо разлучать друзей.

- Ты очень любишь Сабира, Таир?

- А кто его не любит? Моя мать неграмотная, и то знает наизусть множество его стихов.

Они прошли дальше. Вверх и вниз по улице сновали толпы людей. Проходя мимо высокого, с огромными окнами здания, Лятифа сказала:

- Вот это Академия наук. Здание построено в свое время известным миллионером Мусой Нагиевым. Раньше ты видел этот дворец?

- Видел, но кто построил его, не знал.

- Об этой постройке отец много рассказывал. Оказывается, пока было достроено это здание, архитектору не было житья от Нагиева.

- Почему?

- Миллионер Муса Нагиев был страшно скупым человеком. Друзья как-то уговорили его построить в память умершего сына Исмаила дворец. Но они знали, что если назвать старику сразу сумму расходов, ни за что не согласится. Вот один из друзей и посоветовал: "Составим смету, а часть расходов скроем. Когда будет построен первый этаж, скажем, что денег нехватило..." Отсюда и начались несчастья бедного архитектора. Когда выяснилось, что денег, отпущенных на строительство дворца не-хватит, Нагиев готов был растерзать инженера. Он скорее согласился бы умереть, чем выпустить из рук, лишнюю копейку. Немало мытарств претерпел архитектор, прежде чем ему удалось закончить строительство. Однажды в зале нового дворца устроили какой-то благотворительный концерт. На вечере присутствовали все богачи города. Тут же находился и сам Муса Нагиев. Молодые люди с кружками обходили гостей, собирая пожертвования. Подходят к Нагиеву. Тот опускает руку в карман, вынимает двугривенный и хочет положить в кружку. Один из друзей Нагиева тогда и говорит: "Что же это, старик, ты делаешь? Твой сын опустил в кружку две золотые десятки, а ты хочешь пожертвовать двадцать копеек?" А Нагиев в ответ: "Что ему? Он сын миллионера. А мой отец был простым торговцем соломой..."

- Это случилось в самом деле, - спросил Таир, - или выдумано так, ради забавы?

- В самом деле. Скупость Нагиева была известна всему Баку.

- Да-а, - протянул Таир, - сколько же рабочих денег он прикарманил, если стал миллионером!

- Они сели в трамвай и вернулись в поселок, но разошлись не скоро: то и дело прощались и, забыв об этом, снова начинали прохаживаться по улице. Было уже около полуночи, улицы начинали пустеть.

- Ну, мне пора, Таир, - сказала Лятифа, - а то мать будет беспокоиться,

Но опять их пальцы сплелись и не разжались. Знакомая машина снова промчалась мимо них уже в обратном направлении. Они молча проводили ее глазами.

- Жаль, что меня не было на буровой, - проговорил Таир. - Может быть, товарищ Асланов заезжал и к нам?

- Не беспокойся, Таир, ты его еще увидишь.

8