Апперкот

С «Быстрого», уже показавшегося в поле зрения сигнальщиков с броненосцев и качавшегося на волнах без хода, передали фонарем, что наткнулись на большую шхуну, которой приказали уйти к западу. Но парусник, наоборот, начал сближаться и выстрелил миной в упор. Только слишком малая дистанция спасла эсминец. Выйдя из аппарата, мина поднырнула под его днищем и всплыла уже с противоположного борта.

Подлую шхуну тут же обстреляли, но прикончить наверняка не успели, поскольку сами угодили под огонь с других японских кораблей. Пришлось разворачивать пушки на показавшийся слева вражеский истребитель, рядом с которым вскоре появился еще один. В короткой, но яростной перестрелке наш эсминец получил, среди прочих, снаряд в машинное отделение и потерял ход из-за поврежденного паропровода. А оба японца сначала двинулись к востоку, но, наткнувшись там, вероятно, на кого-то еще из наших эсминцев, вышли из боя и ушли большим ходом, предположительно на юго-запад.

Повреждение в машинном отделении уже почти исправили, и «Быстрый», хоть пока и под одной машиной, уже мог самостоятельно передвигаться. Ему приказали встать между броненосных колонн и следовать с эскадрой, пока не закончат ремонт. Между тем почти со всех кораблей сообщали, что видят подозрительные тени по восточным, северным и юго-западным секторам горизонта.

Нас явно обнаружили и вели. Дальше следовало ожидать только нарастания интенсивности атак. Однако это было ожидаемо, и к этому все были готовы. Только сейчас и начиналось настоящее дело. Считалось, что флот в состоянии защитить себя, так что плотность «опеки» только радовала, позволяя надеяться облегчить этим прорыв к Сасебо нашим отрядам, идущим с севера, гораздо слабее защищенным.

Главные силы продолжали движение, держа курс NO 08°, ведущий по счислению, к западной оконечности острова Куро. Своего точного места на эскадре не знали, так как шли в пасмурную погоду переменными курсами в районе со значительными течениями уже вторые сутки, не имея возможности для обсервации. Но скоро уже должен был показаться берег или какой-нибудь из многочисленных японских островов, плотно разбросанных в этих водах.

Постоянно вели промер глубин, а ход снизили до девяти узлов, держа все котлы под парами. Периодически открывали огонь по пытавшимся сблизиться подозрительным теням. Оба неповрежденных истребителя уже вернулись к броненосцам и рыскали в голове строя, стараясь держаться между колоннами, чтобы не перекрывать сектора обстрела, и также активно пользовались своей артиллерией по мере надобности.

Кроме сновавших вокруг японских миноносцев, впереди слева вскоре был обнаружен большой пароход, двигавшийся параллельным курсом. Его периодически закрывало дымом, что не позволяло как следует рассмотреть и опознать. Скоро с него начали стрелять по «Авроре». Наш крейсер ответил и тут же был накрыт с еще одного вооруженного парохода, державшегося, как выяснилось, немного впереди первого. Его удалось разглядеть, только когда он показал себя стрельбой.

Дистанция была около двадцати кабельтовых. Но условия видимости не позволяли надежно наблюдать всплески падений своих залпов даже с вступившей с ними в перестрелку «Авроры», поэтому броненосцы береговой обороны, правившие ей в кильватер и вообще почти не видевшие этих целей, пока молчали.

В то же время огонь японцев оказался достаточно точным. Видимо, они имели возможность корректировать стрельбу, так как постоянные накрытия явно не были случайными. К тому же, видя нашу плохую стрельбу, японские миноносцы, также не обнаруженные сразу сигнальными вахтами и постепенно нагонявшие с кормы по левому борту, бросились в атаку на колонну «ушаковцев». Одновременно оба вспомогательных крейсера начали приближаться, добавив хода и не прекращая частый огонь.

Японская атака не была стремительной, но от этого не становилась менее опасной. Явно чувствовалось четкое управление отрядами, сумевшими воспользоваться погодой. «Аврора» шла, окруженная всплесками и осыпаемая осколками. Носовые плутонги поочередно обстреливали пароходы, а орудия, контролировавшие кормовые секторы, били по миноносцам. Но стрельбу крейсера, и без того неэффективную из-за постоянной смены целей, дополнительно смазывало собственное маневрирование под частым и точным огнем.

Зато все три «ушаковца», шедших следом, по вспышкам выстрелов наконец разглядели цели для своих орудий и получили возможность поражать их в «тепличных» условиях, чем они и воспользовались. Небольшое попутное волнение никак не влияло на обслуживание орудий, а встававшее где-то за дымкой солнце давало уже достаточно света для работы даже с нашими капризными оптическими прицелами.

Хотя низкие силуэты миноносцев были едва различимы в дожде и дыму, после вступления в бой кораблей Иессена им, вероятно, крепко досталось. Наши стреляли из всех калибров, в том числе и из башен тяжелыми фугасами, давшими мощные разрывы среди японского строя. Если и не было прямых попаданий, то от осколков наверняка досталось. Да и нервы атакующим это подпортило изрядно.