Апозиопезис

Первая часть концерта прошла без каких-либо помех, хотя Генриетта и чувствовала нарастающее беспокойство. Она поглядывала на полковника и его людей — двух агентов, стоявших за сценой, и еще двух, сидевших в зале. Но переодетые жандармы вели себя спокойно, никто их них не проявлял ни страха, ни волнения.

Музыка сотрясала всем зданием, германский дирижер энергично размахивал своей палочкой, позволяя подхватить себя своей же композиции. Ноты полетели на пол, трепеща листами и рассыпаясь будто карточная колода. Литавры и трубы гремели басом в честь короля Манфреда, близилась кульминация первого акта оперы. Генриетта стиснула пальцами рукоятку револьвера. В барабане находилось шесть патронов с пулями, отлитыми из свинца, взятого из водосточных труб Черного Монастыря в Виттенберге, в котором жил сам Мартин Лютер. Боеприпасы настолько пропитались духом реформации, что при попадании лютеранской пули любой демон должен был вспыхнуть ярким пламенем. Во втором револьвере были заряжены пули обычные, на людей. Самое главное, чтобы в случае чего их не перепутать!

И вдруг повеяло холодом. Свет существенно пригас, как будто бы часть свечей выгорела, а в газовые бра кто-то прикрутил подачу газа. Темнота начала сочиться из углов, в одно мгновение тени сделались глубже и разлились вширь. Оркестр оглушающе визжал, музыка заполнила пространство, выпирая из него всякие иные звуки. До Генриетты дошло, что она сдерживает дыхание в ожидании кульминации, главного раската музыки с последующим ее ожиданием… Кусов поднял руку, сигнализируя готовность своим агентам. Темнота ползла по полу и стекала по стенам, окутывала сидящих, врывалась в их мысли и полностью парализовала. И вот тогда-то скрипки заиграли тройное стаккато, а литавры забарабанили в последний раз, и дирижер застыл в недвижимости.

Полы его фрака захлопали, словно бы в музыканта подул сильный ветер, а из-за его фигуры возник могучий силуэт, весь сотканный из тьмы. Казалось, что он разрастается, как бы появляясь из тела дирижера. Увидав демона, Генриетта зашипела — одновременно от ужаса и гнева. Это он! Из спины бестии торчали черные культи, вместо ладоней — угловатые лезвия. Чудище склонило голову, как будто бы разглядываясь по залу. Наконец оно глянуло прямо на нее и с гортанным воплем ринулось в наступление. И в тот же самый миг полковник Кусов схватился с кресла, каким-то небывалым чудом сломав чары, вытащил из кармана фрака свернутый бич и достал им мчащуюся фигуру демона. Тот завопил и, вместо того, чтобы напасть на Генриетту, свечой взлетел вверх. О потолок он треснулся настолько сильно, что люстры закачались, и посыпалась штукатурка.

Темнота рассыпалась, вновь засиял свет. Дирижер без сознания рухнул на сцену, в этот же самый миг зрители схватились с мест и с криками бросились к выходу. Брякнули брошенные музыкальные инструменты, воздух пронзили вопли, ругань и вой умирающих в небывалой давке людей.

Демон припал к потолку словно громадный, черный паук. Торчащие из его спины культи поблескивали во мраке его тела, словно были сделаны из металла. Чудище проползло несколько шагов, крутя головой во все стороны. Генриетта встала с места и нацелила в него револьвер. Кусов обнял ее рукой и деликатно отодвинул в сторону, не переставая размахивать блестящим бичом. Его агенты, четверо молодых людей, натянули на глаза герметичные очки-консервы и вытащили из фраков металлические угловатые ящички. По приказу каждый из них поднял заглушку в своей коробке. Оказалось, что это фонари с закрытыми зеркалами. И вот теперь из каждого ящичка выстрелил луч необыкновенно яркого света; из кожухов начал подниматься белый дым.

Демон рыкнул от ужаса, когда сияние охватило его, и, дымя рванью темноты, скакнул вниз, прямиком на полковника Кусова. Бич щелкнул в очередной раз, но на этот раз жандарм промахнулся. Он лишь успел оттолкнуть Генриетту и в объятиях сверхъестественного существа рухнул в проходе между сидениями. Прусская воительница подскочила к дерущимся, держа револьвер в руке. Но выстрелить она не могла, чтобы не ранить полковника. Демон раз за разом рубил одной конечностью, вторая была блокирована стальным зажимом жандармского полковника. Сражающиеся перекатывались по полу, обмениваясь страшными ударами. В воздух полетели щепки от уничтожаемых кресел. Черная фигура дымила мраком, походящим на черные языки пламени.

— В сторону, баба! — крикнул один из агентов, сломя голову мчась к дерущимся.

Наконец ему удалось нацелить на бестию свой фонарь. Через мгновение после него то же самое сделали и другие жандармы, и в демона впились лучи света. Темнота с шипением загорелась на теле чудища, и в одно мгновение испарилась. Демон бросил свою жертву и выпрямился, стряхивая с себя тьму.

— Материализовался! — заорал кто-то из агентов и протер рукавом очки. — Теперь он уже полностью на этой стороне! Хватай его!