Апокриф

«Вы посмотрите, как при новом настоятеле стали проходить шествия по случаю религиозных праздников! — восклицал кто-то из таких возмущенных. — Это какой-то карнавал и бесовское действо, а не ритуал во славу Божию! Разве фейерверк, пляски и неуемное веселье толпы пристали святому торжеству?»

В постепенно разгорающийся костер скандала были подкинуты и порции весьма вонючего материала иного сорта. Через пару желтых газетенок реализовали грязненькие намеки о якобы возможном увлечении целибатного «краснокаменного» священника молоденькими особами женского пола. Была даже опубликована мутная фотография, представлявшая со спины некую мужскую фигуру, одетую в повседневное облачение священника и при этом обнимавшую за талию довольно юную, судя по некоторым признакам, девицу. Фон, на котором находились оба персонажа, выглядел вовсе невразумительным, но подпись под снимком сообщала о том, что «господина, похожего на настоятеля Фантеса, сфотографировали в столь пикантной ситуации прямо в церковном дворе». Более серьезные издания с положенным в таких случаях жеманством замечали, что, с одной стороны, верить бульварной прессе как бы и нельзя, но, с другой, — дыма без огня, знаете ли…

Нашлись люди, которые решительно встали на защиту травимого священника. Но все они, как назло, оказались людьми самых либеральных взглядов, в том числе и в вопросах веры. Один из них вообще оказался записным атеистом. Они действовали из самых лучших побуждений, но своими выступлениями только усугубили ситуацию. Ортодоксы буквально взвыли от восторженной злобы: «Вы посмотрите, кто его защищает!!!»

Наконец, дело приняло такой оборот, что епархиальное начальство Хаардика уже не могло не замечать громкого скандала вокруг своего священника и было вынуждено реагировать. Открыто встать на сторону молодого настоятеля не представлялось возможным. Водившийся за ним грех новаторства и вольнодумства был хорошо известен, но идти по пути каких бы то ни было реформ вовсе не входило в планы отцов «краснокаменной» церкви. С другой стороны, прибегнуть к жесткой репрессии в отношении священника, возродившего «мертвый» приход, склонившего (хотя и не вполне канонически) значительное число верующих к посещению именно «краснокаменного» храма, создавшего цветущую общину, регулярно отчислявшую солидные епархиальные взносы, — представлялось также нелогичным. Тем более все прекрасно понимали истинные мотивы, по которым Хаардик подвергся такому беспардонному шельмованию. Компромисс не заставил себя ждать. Премьер-епископ, рассмотрев по докладу специального ревизора «художества» настоятеля Фантеса, не запретил его в служении, а, сделав подобающее внушение, перевел в другой приход. Надо ли говорить о том, что это снова оказалась страшная дыра, открывавшая неуемному гордецу нетронутое поле для нового подвига…

* * *

По этим рельсам и покатилась дальнейшая жизнь Хаардика Фантеса. Епархиальное начальство, не имея никакого желания давать нестандартному священнику ход наверх по ступенькам иерархии, тем не менее, весьма цинично использовало его способности для поднятия из руин самых безнадежных приходов. После того, как жизнь очередного краснокаменного храма налаживалась, настоятеля, неизбежно успевавшего нажить себе яростных недоброжелателей из числа ревнителей древнего благочестия, под соответствующим предлогом перебрасывали в следующий приход, требовавший подвига и самоотречения… С некоторых пор известность настоятеля Фантеса среди краснокаменного клира стала весьма широкой, но это была известность опасного чудака и неудачника. Что касается самого Хаардика, то он неудачником себя не считал. Дело в том, что его гордыня была гораздо сильнее присущего ему же честолюбия. Для честолюбца главное — достигнуть намеченной вершины и получать наслаждение, пожиная причитающиеся в связи с этим лавры. Для гордеца достаточно просто идти по избранному пути, несмотря ни на что и даже без надежды достичь когда-нибудь цели. В этом есть много от самолюбования, но такой человек получает некое противоестественное, на первый взгляд, удовлетворение от наблюдения собственной способности противостоять неблагоприятным обстоятельствам, как бы тяжело они для него не складывались. Кстати, таковы многие из канонизированных святых. Это настоящий сонм неудачников с обычной человеческой точки зрения. Почти никто из них не довел до результата свою миссию. Тот был убит язычниками, не принявшими истинной веры, эту казнили еретики, а те — коллективно потонули в море по дороге к святым местам…