Апокриф

«Сволочь! — яростно и с удовольствием выругался про себя флаг-коммодор. — Что он понимает в нашем деле? Рейтинги у них обваливаются! А то я не знаю, кто и как вам эти рейтинги в два счета поправит! И вообще, нужны вам эти рейтинги при таком административном прессе, как рыбке зонтик! Так нет, подонки, вам еще хочется, чтобы вас искренно любили! А уголья из огня голыми руками мои ребята должны для вас таскать? Главный наш — тоже хорош! Замкнул эту гниду прямо на меня. Кафорс, помниться, себе такого никогда не позволял. Ответственность всегда брал на себя. Но, он и фигурой был настоящей. Лаарт всегда помнил, кто его президентом сделал. И, наверное, именно поэтому, когда Кафорса «после тяжелой и продолжительной» зарыли на Национальном кладбище, оказавшийся не в меру сообразительным национальный герой, красавец и бывший маршал авиации, ввел новую практику, при которой на должность начальника ФБГБ стали назначаться партийные функционеры от Объединенного Отечества. Никто из них по-настоящему нашего дела не знал, плотью от плоти нашего ведомства не становился, зато исправно играл роль погонялы, с помощью которого нами, как подходящим дубьем, били туда, куда это казалось нужным очередному президенту и его очередной камарилье. Нередко били в спешке, без разбору, глупо…»

Все эти мысли, проносившиеся в голове Ксанта Авади, ничуть не мешали ему воспринимать доклад своего заместителя, курировавшего работу нескольких управлений и отделов, так или иначе занимавшихся сепаратистами. Не мешали, наверное, потому, что сия болезненная тема в прошлом уже раз сто (а может, и больше) была им внутренне проработана, все инвективы наедине с собою были отточены и в том же составе высказаны и выслушаны. То, что в данное утро они вновь всплыли в его голове, означало уже не более чем стандартный рефлекс на очередной неприятный раздражитель.

— Яснее? М-м-м… — слегка замялся заместитель. — Расклад такой: в ФОБ, как я вам уже докладывал, мы имеем четырех агентов — Председателя, Спицу, Заморозка и Ансельма. Председатель, с вашего позволения, — женщина. Агент она просто замечательный, в прошлом не раз отличалась, и в данном случае внедрение прошло успешно. Но дальше низовой работы ее не пустят. И даже не потому, что она не баскенка, а маами, но потому — что женщина. Вы же знаете баскенцев! У них ведь менталитет такой. Удел женщины — постель, кухня, огород, хлев… Они ее даже командиром звена не поставят! Ее потолок при всех талантах, — быть связником или стоять на стреме. Это очевидно по ее же отчетам. Далее — Спица. Спица объект сколь интересный, столь и подозрительный. Он у нас инициативник. Тоже маами. Инженер-металлург. Полгода назад примкнул к ФОБ, а три месяца спустя вышел на наше управление по Рудному Поясу с предложением о сотрудничестве. Работа с ним, сами понимаете, деликатная. Может быть, он просто — авантюрист и честолюбец, а может быть, только изображает авантюриста и честолюбца, а на самом деле нам его пытается подставить Дадуд. Рвется в бой. Слишком рвется. Это, возможно, проблема психического статуса, а возможно, топорная работа Даудовской контрразведки. Опыта-то у них еще нет, а человека у нас в тылу иметь хочется. Одно ясно, и в том и в другом случае это не та фишка, на которую можно сделать главную ставку.

— Чтой-то, у вас, милый мой, — вставился в речь своего заместителя с ремаркой Ксант Авади, — сегодня лексика какая-то игорно-картежная? Ну-ну! Не обижайтесь, продолжайте!

— Продолжаю, — с укоризной поглядев на начальника, возобновил свою речь заместитель. — Так вот, если мы… кгхм… поставим на Спицу, то можем сильно пролететь. В случае провала операции по вине энтузиаста-дилетанта, как минимум, все придется начинать сначала, только с еще большими сложностями. А вот если мы через Спицу нарвемся на встречную комбинацию Дадуа, то вот тогда нас с вами с дерьмом смешают…

— Короче, — вновь перебил заместителя флаг-коммодор, — Спицу еще проверять и проверять?

— Да!

— Хорошо. Дальше.