Апокриф

От гостиницы до Гефсиманского сада путь недолгий, можно было бы рвануть напрямую через старый город, но, как это часто бывает, ближе не всегда значит быстрее. Тем более что после событий последних дней наши перемещения в пространстве перестали быть непринужденными. Это пару лет назад я мог спокойно передвигаться по Иерусалиму. Тогда меня лишь изредка останавливали милые интеллигентные люди, на всякий случай прихватив за рукав, чтобы выяснить, надолго ли я приехал, да и вообще.

– Ой, это вы? А я так и думал, хотя на экране вы и старше, и ростом выше… Ну ничего, хорошо, что вы приехали, а то здесь такое творится! Вы хоть расскажите им там, что все равно ехать надо.

Теперь о нас с Биллом знала каждая собака, и в любом месте, где появлялись мы, избранные, сначала, как сухие листья, гонимые мощным порывом ветра, пробегали охранники с проводками в ушах, профессиональными взглядами, устремленными в никуда, сканируя пространство. Эти безобидные рыбки-лоцманы предваряли следующий за ними пульсирующий сгусток темных костюмов с оттопыренными «глоками» пиджаками. И только потом шествовали мы, правда, не пешим ходом, а в машине.

Мне все это было неприятно. Даниил мог преспокойно переместить нас в пространстве или же просто явиться пред наши очи, а вместо этого он опять почему-то предпочел действовать по старинке. Что ж, Ему виднее, парадный выезд так парадный выезд. Хоть охранники разомнутся. Все равно скорость наших с Биллом передвижений такова, что они могут в ритме легкого вальса бежать рядом с машиной. Представляю, каких усилий стоило передовому отряду господней СБ рассеять толпу страждущих. Зато телевизионщики оживились – появилась работа! И вот уже идет прямое включение из Иерусалима: нас передают от камеры к камере, и комментаторы делают предположения как о конечной точке, так и о возможной цели нашего визита.

А все-таки Господь хорошо позаботился о своих детях – погода в городе прекрасная, виды просто замечательные. Хотя народец шумный. Несмотря на охрану, на нашу машину периодически кидаются отдельные несознательные граждане с просьбами об исцелении и явлении чуда. Э, нет, ребята, вы путаете акты комедии. Это вначале мы были чудотворцы, теперь-то судить будем. Ну а зачем всех излечивать, если после вынесения приговора и так все станет ясно? А то вдруг вылечишь кого, а ему в Ад – неловко потом будет. Или здоровому больнее мучиться? Но тогда это вообще не по-христиански как-то. Или вот излечишь его, а он на радостях пойдет и согрешит, тем самым испортив себе биографию, да и попадет вместо Рая совсем в другое место. А так – страдание очищает…

Нет, я не жмот, мне чудес не жалко. Если б не цейтнот, то шоу устроил бы – будь здоров. Прямо здесь, на крыше машины. Ноги врозь, на ширину плеч, руки, выпрямленные в локтях, вперед, ладони перпендикулярно поверхности земли:

– Потянулись! Вдох-выдох, вдох-выдох, начинаем апостольскую гимнастику! Теперь руки вверх, выше-выше-выше – тянемся, тянемся, тянемся. На мысочки не встаем!

Получили энергию – и резко руки вниз, направляем на толпу страждущих: хватайте, родненькие, божественного света, сколько ваши сосуды готовы принять. Мне не жалко. Сбросьте с себя оковы прошлой жизни, грешники, да возродитесь к жизни вечной. Станьте теми, кем всем вам самим Создателем суждено быть, пока не поздно. А то хуже будет…

Билл усмехнулся:

– Мне эта часть нравится – возродитесь из кокона в бабочку!

– Ну еще бы, – улыбнулся я в ответ, – тебе вообще бабочки нравиться должны. Бабочки-бабешки порой бывают очень даже ничего!

Билл так густо покраснел, что я поспешил его успокоить:

– Да не волнуйся ты так! Считай просто, что нашел еще один путь проникновения света к страждущей душе. Если сам заморачиваться не будешь, то и проблема большой не станет. Надеюсь, не все из этих таблоидов правда?

Билл покраснел еще сильнее, но выдавил из себя ответ:

– Конечно, как ты только мог подумать?..

– Понятно. То есть, к счастью, они еще не все раскопали. Да успокойся уже! Раз уж судишь ты, а не тебя, значит, раскаяние твое было принято.

Машина остановилась. Кто-то услужливо открыл дверь, избавив Билла от необходимости продолжать беседу на столь скользкую тему. Мы оказались за кордонами охраны, отделяющими территорию Гефсиманского сада от муравейника современного Иерусалима.