Апокриф

Казалось бы, каждая клеточка тянется к Нему, внемлет и дрожит в предвкушении обещанного блаженства, однако опыт предыдущей рациональности якорными канатами держит в лоне повседневной пошлости. Терпи, Владимир, канаты истончатся, душа выскользнет из плоти, и воспаришь ты, обновленный, к источнику света.

А пока, будь любезен, собери себя в некое подобие человеческой субстанции и отправляйся в гостиницу. Мытье тебе не помешает, ибо чистая душа – не гарантия приятных запахов. Ты ведь не дервиш и не собираешься трясти нечесаными космами, ты посланник… Ну и далее по смыслу… Изволь соответствовать, а то напугаешь товарища Гейтса. Вызовет он очаровательных помощников в белых халатах, и оставшуюся жизнь будешь ты полемизировать на отвлеченные темы с академиками психиатрии, поражая соседей по палате знанием иностранных языков.

В номере меня ждали – нет, не санитары – подарки от «Майкрософта»: веселушный гигантский пакет с очередными летящими из ниоткуда в никуда шамкающими окошками, до краев набитый гостинцами. Ну прямо счастливого Рождества… Ой, надеюсь, это не прозвучало кощунственно!

Да, я люблю подарки. Что плохого? Я радуюсь внезапным безделушкам. Не храню годами, но факт их появления мне приятен. Вот, помню, на тест-драйве в Норвегии нам подарили компасы и бинокли – мило, они выглядели по-взрослому, их было приятно держать в руках, я чувствовал себя Индианой Джонсом. На рассматривание природы, правда, сил не хватило – коллеги нарушали режим, а я поддерживал. Но как бы там ни было, зеленый змий в окуляры не наблюдался.

А вот в Японии вышел казус. Весь полет туда я выслушивал речи заслуженного алконавта от журналистики, героического писуна в сотни изданий разом постыдных глупостей о величии пригласившей нас компании как самой щедрой и радушной. Реальность заставила протрезветь его в первый раз за долгие годы паразитирования на ниве журналистики. В последний день в гостиничном холле выяснилось, что напитки из мини-бара, просмотр платных каналов телевидения и звонки на родину надо оплачивать самостоятельно. А в качестве подарков раздали игрушечные модельки автомобилей. Счет, выставленный верившему в гостеприимство японцев всей душой, был столь значителен, что нам хором пришлось скинуться ему на бедность. Обратную дорогу несчастный предрекал близкий крах японского автопрома.

В пакете оказались: новая операционная система, море компьютерных игрушек, мышки, еще какие-то прибамбасы, незаслуженно называемые аксессуарами, рекламные материалы, годовой отчет, программа пребывания, конечно, пропуск на вечернее действо в мексиканский ресторан – тенниска с логотипом «Майкрософта» с одной стороны и моим именем – с другой. Когда только успели, чертяки! У-у-п-п-п-п-п-с, надо следить за речью… И письмо.

Я разволновался. Письмо на английском. Но оно не выглядело растиражированной болванкой с вписанным секретаршей именем очередного гостя. У меня возникло точное знание, что текст Билл написал сам и не сегодня.

«Дорогой Владимир!

Я ждал встречи, меня посещали предчувствия необходимости и, если угодно, неотвратимости этого события.

Нам есть о чем побеседовать, у нашего сотрудничества огромные перспективы, и я счастлив возможности обсудить их в личной беседе.

С уважением,

Билл Гейтс».

Ни числа, ни места. Впрочем, тут же, в пакете, конвертик. А в нем адрес мексиканского ресторана и схема, как добраться из отеля. Действительно два шага.

Глава 12

Я пришел вовремя, но оказался одним из последних.

Ресторан гудел, веселье выглядело неподдельным. Людей немного, но места еще меньше, чем я ожидал. Три десятка человек превращали зал в роящийся улей. На ушах толпы в углу на возвышении наяривал мексиканский оркестрик, украшением которого были два вечных персонажа латиноамериканских групп. Один – маленький визгливый человечек на переднем плане в гигантском сомбреро, другой – здоровущий толстяк на фоне стены, меланхолично извлекающий звуки из крошечной гитарки, покоящейся в районе ключицы.

Можно и не говорить, что все сотрудники Билла давно уже миллионеры. Им нравилось, что и за что они делают, и они получали нескрываемое удовольствие от нахождения в среде единомышленников. Я радовался за них. Они совсем не походили на акул империализма, пожирающих невинные заблудшие программистские души и забивающих головы наивным юзерам очередными дорогущими окнами.

Из толпы появилась Ольга и кинулась мне в объятия.

– Вовка, ты как? Рубашечка в самый раз, пошли танцевать!