Апокриф

Свечение, исходящее от меня, усилилось и поднялось к потолку. Все присутствующие в зале, словно завороженные, следили за тем, как потолок постепенно одевался в светящееся покрывало. Это было похоже на водопад, поставленный с ног на голову. Холодное пламя, поднявшись вверх, растеклось по потолку юркими змейками. Они жили, не подчиняясь общей воле потока огня, и сами выбирали для себя цель. Дойдя до нужной им точки, змейки начинали яростно кружиться и в процессе погони за собственным хвостом меняли свой цвет. Через пару секунд над каждым кружилось разноцветное холодное пламя.

Ангелы небесные… В традиции католической живописи они почему-то предстают в образе трогательных херувимчиков, но на самом-то деле они гонцы Божьи. А бывают еще ангелы-хранители. Только вот кого им здесь хранить, если вот-вот наступит момент, когда из защитников они превратятся в гонцов, несущих дурную весть?

Это были они – ангелы кружились над грешными жертвами! На бесконечно точных весах посланники Божьи производили замер добрых и злых деяний своих подсудимых. И чем страшнее был этот баланс, тем темнее становились их огненные одежды. Подсудимые стояли, вытянувшись во весь рост и дрожа в страшном напряжении. Их головы были неестественно задраны вверх, но они не могли даже вскрикнуть от боли, лишь тихий вой ужаса вырывался из их глоток. Перед каждым из них открывались самые жуткие картины собственных подлостей и предательств. Как ни старалась память услужливо спрятать все это в самые отдаленные уголки того, что могло бы быть их душой, – ан нет, пришло время все подсчитать! Все тайное становится явным, и замаливать грехи поздно. И каяться, и просить о пощаде.

Ангельская круговерть внезапно застыла, и стали отчетливо различимы лики, выпукло проступающие из огня. Все они были разными, не было двух одинаковых – ни по цвету, ни по выражению. И лики эти были суровы. Совсем не такими представляли их живописцы Италии! Не могли они поверить, что срисовывать слуг Божьих надо не с розовощеких детишек, а с неистовых и аскетичных последователей Савонаролы. При взгляде в черные лица ангелов в душу вселялись отчаяние и ужас, а главное, больше некого было обманывать – истина открылась, и суд справедлив!

Не отрываясь, смотрели друг другу в глаза подсудимые и судьи. Вдруг раздался оглушительный звук труб, и, помимо моей воли, из груди у меня вырвался глас, столь низкий, что казалось, заговорил сам Царь-колокол:

– На все воля Божья! Да воздастся каждому по деяниям его!

Здание вздрогнуло. На глазах у телезрителей, в ужасе прильнувших к экранам, зал оказался пронизан иглами божественного огня. Ангелы устремились вниз, на ходу безжалостно испепеляя тела и души своих жертв. Все происходило мгновенно – огненный столб сверкающей дорической колонной свергался с небес, и вот уже на месте «вершителя судеб» – серая горстка пепла. Свершилось – каждому воздано по заслугам, Содом и Гоморра погребены!

Наступила саднящая горло тишина.

Еще недавно наполненный до отказа зал оказался вдруг пустым просторным помещением, по щиколотку засыпанным едким пеплом. Я по-прежнему стоял не шелохнувшись, с раскинутыми в стороны руками. Вдруг где-то в отдалении зародились робкие звуки: пугливо скрипнула входная дверь, с лежащего блокнота вспорхнул бумажный листок, упала чья-то авторучка. Я почувствовал на лице холодное дыхание ветра. Это могло быть похоже на обычный сквозняк, однако поток не по-летнему морозного воздуха становился все сильнее и сильнее. Мгновенно заполнив собой все помещение, он стал набирать скорость и кружиться, жадно вбирая в себя прах осужденных. И вот уже угольно-черный смерч, осыпанный серебристыми нитями молний, танцует в центре зала, и в нем утробно ворчат раскатистые удары сердитого грома!

Ледяная круговерть становилась все стремительней. Внезапно потолок здания ИТАР-ТАСС, бросив мне напоследок в лицо куски грязной штукатурки, разорвался в ошметки, и смертоносный смерч, унося кричащие души осужденных, похотливо ввинтился в обнажившееся небо Москвы – темное, страшное, грозовое. Утром ничто не предвещало такого природного катаклизма, но с начала пресс-конференции погода стала стремительно портиться. Небо затянули свинцовые тучи – они стояли небывало низко, и люди с богатым воображением даже умудрялись углядеть в них непонятных созданий с суровыми лицами.

Я очень устал. Силы стремительно покидали меня. Тело обмякло, руки плетьми повисли вдоль тела, а ноги подкосились – я не мог больше стоять. Земля под ногами вертляво покачнулась, но чьи-то руки поддержали меня. Бережно обняв, несколько человек синхронно подняли более неподвластное мне тело. Значит, не все погибли! Обессиленный, я не мог повернуть голову, чтобы увидеть моих добрых слуг, да у меня все равно не хватило бы сил поблагодарить их за заботу.

Потом. Все потом.

Я закрыл глаза и потерял сознание.

Глава 14