Апокалипсис³

Деревце стояло в нескольких десятках метров от них.

Шли медленно и осторожно, как по минному полю. Постоянно оглядывались.

Подойдя к дереву, Старик ударил по березе один раз топором и замер.

– Вроде не бежит, – тихо произнес он.

– Руби, я смотрю.

Через несколько минут приволокли срубленное дерево обратно. Корней рубил ствол, Старик внимательно смотрел по сторонам.

– Значит, нам по компасу через реку? – спросил Корней.

– Да.

– Будем ждать, пока она замерзнет?

– Да.

– Сколько это дней?

– Не знаю. Как льдом покроется, попробуем на животе переползти.

– Ясно, – сказал Корней, сложив несколько поленьев, – поджигай. Я думаю, разгорится.

Старик достал из кармана зажигалку и сел возле сложенных домиком дров. Как только загорелся небольшой огонек, Корней тут же поднес к нему ладони. Сидели, уставившись на огонь. Костер разгорелся, и пришлось немного отодвинуться. Жар приятно расползался по телу.

Минут через пять Старик встал, потянулся и посмотрел в сторону. Зверь несся с большой скоростью, поднимая за собой столбы снега.

– На дерево! – закричал Старик.

Они снова забрались как можно выше.

Медведь подбежал к ели Старика, залез на нее метра на два и сполз вниз.

– Черт! Да что же делать-то!

Старик ругался и психовал. Ветки на его дереве тряслись. Корней, наоборот, был спокоен, сидел молча, чувствовал себя обреченным.

Еще одну ночь тут я не вынесу. Надо что-то придумать. Должен же быть способ обмануть животное. Мы же люди, мы умнее. Но мы находимся в его стихии, на его территории, он тут хозяин. Загнанные в угол, безоружные. Есть топор. Можно ли совладать с медведем одним топором? Я не уверен, что справился бы с ним, даже имея огнестрельное оружие.

Медведь караулил их между деревьями. Старик успокоился и притих. Корней достал из рюкзака тряпки и полиэтилен, накинул на себя, как плащ.

Невыносимо просто так сидеть. Самая страшная пытка – это когда нечем занять мозг.

– Старик!

– Что?

– Ты в порядке?

– Да.

– Надо думать, как выбраться отсюда.

– У меня нет мыслей.

* * *

Корней смотрел вниз на снег. Вспоминал свою школу, свой дом. Как они с отцом строили курятник, и как мать ушла от них. Как отец начал пить, и как он, Корней, нашел его мертвого в бане. Остановка сердца.

Почему воспоминания нахлынули именно сейчас? Так внезапно и такие нехорошие? Я не люблю вспоминать об этом. Но мысли сами лезут в голову. Хочется вспомнить что-нибудь положительное, но ничего не приходит на ум. У Старика ведь тоже есть прошлое. Почему он ничего не рассказывает?

– Старик!

– Что?!

– Почему ты ничего не рассказываешь о себе?

– Сейчас-то это к чему?

– Просто любопытно. Мы столько уже идем вместе, и, возможно, это конечная точка нашего пути, а я даже имени твоего не знаю.

– Во-первых, это не конечная точка нашего пути. Во-вторых, я не хочу ничего вспоминать.

– Ладно. Скажи хотя бы, кем ты был до катастрофы?

– Преподавателем. Преподавал астрономию в университете.

– Обалдеть! А как тебя зовут? Была ли у тебя семья? Сколько тебе лет?

– Корней, я не хочу вспоминать, что было раньше. Той жизни уже нет, и меня того прежнего уже нет. Мне неприятно говорить об этом.

– Хорошо, профессор, или как вас там называли. А ты не хочешь про меня что-нибудь спросить?

– Я и так про тебя знаю все, что мне необходимо.

– А про твою жизнь после катастрофы я могу спрашивать?

– Попробуй.

– Ты говорил, вы жили в поселке группой.

– Да.

– Ты решил уйти от них.

– Да.

– Когда я спросил, почему ты ушел, ты сказал, что мне лучше не знать.

– Ага.

– Я бы хотел знать.

– Это очень плохая история.

– Ну и что. Рассказывай, почему ушел один?

– Ладно, сам напросился. Они хотели съесть человека.

– Что?!

– У нас кончилась еда. В ближайшем городке за годы тоже все разграбили.

– Погоди, вы ели людей?!

– Дослушай!

– Хорошо.

– Мы так же, как и вы, выращивали картошку и ели консервы. Какое-то время получалось так жить. Еще у нас была скотина, но ее пришлось забить. Потом все закончилось. В итоге мы приняли решение кинуть жребий и выбрать одного из людей, чтоб… ну ты понял.

– Кончилась еда, и вы сразу решили кинуть жребий и съесть своего товарища?

– Нет, мы голодали очень долго до этого решения. Может, месяц, может, больше. Я не рассказываю все в подробностях, но поверь, голод был смертельный. У многих были дети.

– И ты тоже согласился на это? Тянуть жребий? И, если повезет, съесть человека?